Наконец он откладывает стопочку исписанных страниц и велит мне вставать. Осторожно сажусь, прислушиваясь к себе. Ничего: голова не кружится, мысли ясные, как будто просто спала, только очень крепко.
– Что-то не так? – спрашивает Макс, поднимая глаза.
– Да нет, вроде все в порядке. А что, должны быть какие-то последствия?
Он отвечает, что нет, ведь это не наркоз был, а гипноз.
– Тогда почему вы мне сразу встать не позволили?
– Мне нужно было закончить, – пожимает он плечами. – В тишине.
В этот раз я молодец. Стискиваю челюсти, чтобы не брякнуть чего-нибудь, и мысленно считаю до десяти. Макс тоже молодец – молчит, на столе своем прибирается.
– Можно мне водички? – цежу сквозь зубы. – Что-то пить хочется.
Он наливает воды из графина, протирает стакан и подает мне.
– Постарайтесь не облиться, комбинезон растворяется.
Недоверчиво кошусь на него – вроде не шутит. Осторожно капаю на рукав, и на нем расползается дыра, будто в стакане не вода, а кислота. Надо же. Спасибо, что хоть предупредил, забавно бы вышло, если б я на грудь пролила.
– Вон за той дверью душ, смойте все с себя. Ваша одежда там же.
То, что на ощупь кажется прочной шелковистой тканью, смывается без следа, оставляя ощущение мягкости и нежности. Точно, это ведь водоросли! Получилось обертывание, и кожа такая гладкая. Напроситься что ли еще разок? Без сна в хрустальном гробу, конечно.
Одеться Макс помогает без уговоров, застегивая пуговки едва ли не так же быстро, как горничная. Теперь, когда перестала бояться, я острее чувствую его близость. Легкие прикосновения через ткань платья, еле уловимое дуновение его дыхания на затылке. Вообще я обычно не люблю, когда вплотную со спины подходят, но Макс совсем не напрягает. Все-таки приятный он, когда молчит.
– Получается, те двое – сильные маги?
– Одни из сильнейших. Мне до них далеко, – честно признается он и застегивает последнюю пуговку.
– Тогда как так вышло, что вы все магистры и вроде как на равных? – спрашиваю, вертясь перед зеркалом. Половинка отражения Макса смотрит на меня левым глазом с выражением добродушного спокойствия. – Из-за того, что вы лорд Робейн?
– Область, в которой я специализируюсь, все-таки больше теоретическая, и многое зависит от приборов и артефактов. Для нас наука важна не менее, чем магия. А они почти чистые практики, со слабым даром в биомагии и псионике нечего делать.