Я столь увлеклась собой, что не сразу
сообразила, что во дворе мы остались без присмотра.
- Посмотрите на нее. Хоть бы
улыбаться перестала…
Н-да, интересно, как яд сочетается с
добродетельностью. Оказывается – прекрасно сочетается. У меня аж
внутренности скрутило, точно яд уже проник туда.
- Обманом награду получила и
радуется.
Меня окружали, отсекая пути бегства.
Но я и не собиралась бежать. Их злость помогла избавиться от
любовного дурмана. Приворожил меня этот князь, что ли? Да,
красавчик. Тонкие черты лица благородного в …дцатом поколении. Аура
власти. Капризный изгиб тонких губ. Маняще-черные глаза.
Стоп. Снова не туда. Меня здесь бить
собираются, а я, похоже, планирую умереть с его именем на устах.
Ага. Размечталась.
Расправила плечи. Покрутила шеей,
разминая. Ближайшая дева ко мне недоуменно попятилась. Не дали.
Сзади стояли, подпирая, жаждавшие зрелища.
И кто у нас главный в этом зверинце,
ой, простите, цветнике?
- Барышня Ли лучшая в этом году. Ее
главный наставник хвалил и в пример ставил. И оценки у нее выше
твоих, - начал выступление цветник со вторых ролей.
Логика безупречна. Раз барышня Ли
лучше всех работала весь год, значит, тот самый раз, когда кто-то
ее обошел, не считается.
- И что? – спросила у говорившей. Та
заморгала растеряно.
Никаких прямых вопросов! Это как
плюнуть в лицо! – заорала память.
- Нечестно будет дать награду той, у
кого нестабильный дар. Не по правилам это, - поддержала ее соседка,
решив, что я тупа и нуждаюсь в пояснениях.
Я надела награду на палец,
прокрутила. Народ жадно проследил за полетом нефрита.
Смешные. Мне не жалко, но
принципы…
- Так забери? – предложила, пожав
плечами.
Влетать спиной в стену было
неприятно. В груди что-то жалобно хрустнуло. Ребра? Надеюсь, нет.
Затылок от соприкосновения с твердым пронзила боль, во рту появился
привкус крови. Черт!
А ко мне шла – «плывя над землей» – с
усмешкой победительницы та самая отличница Ли. И что она так в эту
награду вцепилась? Рядовое же упражнение. Но в глазах явственно
читалась жажда обладания «прелестью». Меня неприятно кольнула
догадка, что виной всему князь. Из груди донесся сладостный вздох,
пальцы стиснули печать, нефрит которой хранил тепло его ладони.
Ненавижу!
Но уступать не хотелось. И я
приготовилась швырнуть «прелесть» на каменные плиты, чтобы потом
каблучком по ней потоптаться. Не разобью, так вмятин наставлю.