Не знаю, что я сделала. Кажется,
что-то вихревое. Все было быстро и фактически на подсознании,
потому как страх… он просто взял дело в свои руки. Вокруг меня
закрутилась пыль. Больно дернула за волосы – клок точно был выдран.
А потом это вот… с моими волосами… было отправлено в ближайшем
направлении – за забор.
Я застыла, приходя в себя и
промаргиваясь от попавшей в глаза пыли. Нет, я сегодня точно в
ударе. И главное – жутко любопытно, что такого сотворила.
Из-за забора донесся возмущенный
вопль. Дружный такой. Словно там разом кому-то ноги оттоптали. А
потом…
Шлеп. Шлеп.
Темно-бурые комки упали на плиты
двора.
Я благоразумно попятилась под крышу,
но кто-то не успел и открыл было рот завизжать, однако на попавшую
под обстрел девицу предупреждающе зашипели – вопли на сегодня было
под запретом.
Над двориком дружно распахнулись
зонты – прозрачные такие, где-то с кружевным узором. Они парили над
головами у невозмутимо продолжавших прогулку девиц – не первый раз
тут явно подобное происходит.
Шмяк. Плюх. Шмяк.
Вонючие бомбочки прилипали к дрожащей
под ударами поверхности зонтов. От удушливой вони слезились глаза,
и барышни обзавелись платочками, изящно прижав их к губам. А в небо
ответной волной уходил рой наших, с женской половины, вонючек.
Ровненьких таких. Гладеньких. И, надеюсь, не менее вонючих.
Интенсивность переброски
возросла.
Боевое действо координировалось
слажено, без единого звука, жестами. И я с завистью поняла, что
хочу так же: уметь создавать прозрачный зонт над головой или
вонючку. Желаю не стоять столбом, а принимать участие…
Нет, решено. Учиться и еще раз
учиться. Плевать на цветник, на их уважение, но мне нужна цель и
занятие, чтобы не осталось времени на дурь.
Вонь, наверное, доползла до покоев
учителей, потому как оттуда… нет, не появился – вылетел разъяренным
журавлем старший наставник. Взмыл над забором, чтобы было видно и
парням, и нам. Завис. Потом дернулся, уклоняясь от пущенного
каким-то тугодумом снаряда.
- Прекратить! – гаркнул так, что меня
аж подбросило, а по стене трещины побежали.
Взмах рукава – и в лицо ударил
горячий воздух. Вонючки полыхнули, взметнулись вверх комочками
пепла и были унесены прочь.
Я осторожно отняла платок ото рта.
Воздух стремительно очищался.
- Кто? – рыкнул старший
наставник.
Ему ответам была напряженная тишина.
Я покосилась на опустившую голову Мейлин, которая тщательно
разглядывала плиту под ногами. Можно было, конечно, признаться, но
виноваты мы обе, а мне хватит и двадцати страниц на сегодня.
Больше, боюсь, не осилю.