Все. Печатных слов не осталось.
Встала с желанием набить морду.
Именно ту… Нагло ржущую и развлекающуюся за мой счет. Подняла
осколок с земли. Подумала, добавила второй. Такое себе, конечно,
оружие…
- А давай! – ласково пропели мне. И
вниз, метров с пяти – не разбился жаль сволочь! – каплей стекло
это.
Возвысился надо мной. Насмешливо
оглядел.
Метра два ростом. В темно-красных
одеждах, безупречно облегавших гибкую фигуру. С идеальным лицом –
слишком правильным для человека. И с силой, которая давила так, что
захотелось на колени упасть, но я устояла.
Дух с завидным изяществом откинул на
спину прядь черных, струящихся волос. Небрежно распахнутый ворот
одежд продемонстрировал золотистую, цвета янтаря кожу. А глаза… я,
сглотнув, с усилием отвела взгляд. Человеческого там не было. Было
завораживающее золото радужек, которое менялось на багрянец и снова
перетекало в золото.
Иронично изогнутые губы искривила
понимающая усмешка.
- Не целованная и не знавшая плотской
любви дева.
Голос был текуч как мед. Он
бархатился, обволакивая. Даже птицы, устыдившись, притихли.
Взметнулся алой волной рукав. Длинный
коготь подцепил мой подбородок, разворачивая голову и заставляя
утопиться в потемневшей желтизне его глаз.
Я задержала дыхание, борясь с
наваждением.
- И против кого ты собралась
бороться? – произнес он таким тоном, словно я уже обнаженная и
готовая на постели лежала.
Стыд опалил щеки. Я себя рядом с ним
на самом деле обнаженной чувствовала. Он не касался меня, но
взглядом смотрел так, что я его на каждом кусочке тела ощущала.
- Такая миленькая и такая
глупенькая!
И вот как можно похвалить так, чтобы
унизить еще больше! Я боролась с наведенным очарованием, понимая,
что с каждым вздохом перестаю ненавидеть духа. Что кожу опаляет уже
не жар гнева, а нечто иное… То самое… Основанное на инстинктах
размножения. И я буду последней тупой гусыней, если поддамся!
Сжала ладонь, чувствуя, как кожу
врезает острый край керамики.
И дух вдруг отшатнулся. Потом
принюхался. А потом, к моему ужасу, облизнулся.
Постель в моем воображении сменилась
обеденным столом, а я на нем главным блюдом.
Я отпрянула, окончательно отрезвев от
наведенного очарования.
Дух еще и оскалился, а любить кого-то
с такими острыми зубами…
И я отступила еще дальше.
- М-м-милая, - пропел он, пребывая в
гастрономическом предвкушении, - какой сюрприз!