- Я тут подумал, вдруг это связано с
моим делом, - задумчиво известила мастера слива. – Прослежу за ней,
если не возражаете. Погуляю вокруг. Присмотрюсь.
- Присмотрись, - согласился мастер, -
только будь осторожен. Стражи Рассвета не любят чужаков, а с тех
пор, как слава ордена вошла в закат, они стали еще более
закрытыми.
- Стражи Рассвета? – присвистнули
сверху.
- Ее отец – глава ордена, - сухо
пояснил мастер. – Так что сделай милость, не тревожь меня ночью,
если тебе намнут бока за соглядайство.
- Не намнут, - бравурно пообещала
слива, - я здесь официально, у меня даже жетон есть.
- Ну-ну, - кивнул мастер и с широкой
улыбкой повернулся к вышедшей из пристройки тетушки: - Неужели мне
предстоит отведать приготовленный вашими золотыми руками чай? Весь
в предвкушении.
Я шла по тропинке, бережно прижимая к
груди полный кувшин воды и предвкушая лицо старика, когда он его
увидит. Пусть кувшин не выглядел так хорошо, как раньше, но собран
из кусочков был качественно – воду не пропускал, а появившаяся
трещеватость лишь добавляла ему шарма.
Немного смущало прощание с духом. Тот
словно с ума сошел после десяти, пойманных на высунутый язык,
капель крови. Взвился в воздух. Черным сгустком пронесся меж
ветвей, вопя что-то непотребно-истеричное.
Я с трудом разобрала пару фраз: «Я
свободен!!! Небо! Я свободен!!! Прощай, гнусный старик и твои
занудные проповеди!».
После меня самым нескромным образом
расцеловали в обе щеки, назвали любимой сестренкой, которой обязаны
по гроб моей короткой – ха-ха – жизни. Всучили собранный в воздухе
кувшин, толкнули к воде, проследили, чтобы я набрала полный и
посоветовали не упасть. Ну и напоследок крикнули в спину, что сон в
моем случае может убивать.
Хлопок длинных рукавов – и на поляне
остались лишь я и кувшин. Надеюсь, у мастера есть еще один дух в
запасе, потому как этот, кажется, самовольно оставил свой пост.
Прервав мирное чаепитие и мельком
отметив, как мило воркуют няня со стариком, я победно водрузила
кувшин на стол.
Няня заглянула в него, восхищенно
округлила глаза, заулыбалась одобрительно, с гордостью смотря на
соседа, мол, смотри, какая талантливая воспитанница.
А вот мой будущий учитель побледнел.
Брови – кустистые такие, густые – поползли к макушке. На лице
мелькнуло странное выражение, он прислушался к чему-то, побледнел
еще больше, вскочил и умчался столь резво – совсем не для своего
почтенного возраста, только борода мелькнула в воздухе.