— Что молчишь? Говори! — потребовал я.
— А что говорить-то, барин? Ты скажи, о чем рассказать, так я и
расскажу. Коли о том, как изготовлена баня для… друзей, стало быть,
ваших, так всё, как могли. Закрома ваши уже пусты, хранцузского уже
ничего и не осталось, вино только крымское. Да и хлебного вина
только пять штофов, — начал заговаривать мне зубы мужик.
Не знаю, жизненный опыт ли это, дар или проклятие, но я зачастую
вижу, когда мне врут. Не во всем, конечно, иначе с ума сойти можно,
но когда дело касается вороватых людей, которые пытаются доказать,
что они кристально честные — чаще всего. И сейчас, с каждым словом
мужика, имени которого я пока не знал, всё больше было понятно, что
он тут что-то вроде управляющего — и не покидала навязчивая мысль,
что мне снова лапшу на уши навешивают. И голос… он казался
знакомым.
— Все, хватит! Сейчас это неинтересно, — прервал я словесный
поток. — Будет еще время, когда расскажешь обо всем.
Наступила пауза. Я не решался признаться в том, что ничего не
помню, думал над другими вариантами, как и сведения получить, и при
этом выкрутиться, не упоминать про беспамятство. Так сказать, и
рыбку съесть, и… красиво выглядеть при этом. Вот только ничего
иного, как казаться потерявшим память, на ум не приходило.
— Кто ты такой? — решившись, ошарашил я мужика вопросом.
По всему было видно, что я обязан знать его.
— Как же так, барин? Что же это деется, Алексей Петрович, родной
вы наш? Позабыли, что ль, меня? Да я же… — управляющий чуть ли не
ударился в рыдание.
— Хватит причитать. Кто ты? — решительно проговорил я.
Меня здорово раздражало уже не только поведение приказчика, но и
голоса, раздающиеся за окном. Бандиты ржали, как кони, а может,
люди лысого делали это даже громче — я пока с настоящими копытными
близко не знаком.
— Кто ты есть? — спросил я повторно, не дождавшись ответа.
— Кто есть? Я есть, — пробурчал мужик.
«Я есть Грут» — так в одном фильме на все вопросы отвечало
ходячее дерево.
— Ты Емельян Данилыч? — вспомнил я голос.
Это он меня нашел, он же и притащил в дом.
— Не признал, барин, сперва? Так и есть, стало быть, Емельян я.
Да как же такое может быть, забыться? — удивился мужик.
Нет, не мужик. Более всего Емельян был похож на купчину, или это
во мне укоренился образ бородатых толстых купцов, заключавших
миллионные сделки без подписания документов — на честном слове.
Жилетка, серебряные часы в кармашке, белая шелковая рубаха, картуз.
Не совсем только понятно, почему меня тут пробуют прессовать
коллекторы, а этот деятель, который явно мне подчиняется, с
серебряными карманными часами ходит? Но об этом позже.