— Память меня покинула. Но ты, Емельян, о том никому не
рассказывай, а то это… выпорю, что ли, — сказал я, не будучи
уверенным, что имею право пороть этого человека.
— Барин, я привыкший молчать, но вы выпорите меня, вот как я
есть, так и порите. Служил я еще при батюшке вашем, порите, хоть и
до смерти, но повинен сказать, что такого непотребства не было при
Петре Никифоровиче. Кабы тати какие… — у Емельяна проступила
слеза.
— Петр Никифорович — это мой отец? — догадался я. — А ты мой
управляющий?
— Я за лекарем пошлю, барин, пужаете вы меня, — перекрестившись,
выговорил Емельян.
— Никакого лекаря! Денег и так нет, я ему еще четыре рубля
должен. Да и лекарь тут… Кхе… Не лечит, а калечит. А ты кратко
расскажи, что это за люди и почему они здесь! — сказал я.
Надо же понимать, с кем я имею дело. Бандиты? Это понятно. Я
даже догадываюсь о причинах долга, и что, скорее-то всего, это
развод на лоха. Я же дитя девяностых, кое-чего помню, умею, знаю,
сам грешил. Время такое было, что нельзя не уметь и не знать. Но
подтвердить догадки необходимо. Всегда есть вероятность ошибки.
— Так знамо, зачем они пришли. Вы же, барин, до карт охочи, да
все только проигрываете. А еще у вас вызов в суд на первую седмицу
февраля, то по кредиту. Именьице заложено, правда, только раз, но,
видать, есть те, кто супротив вас действует, — сказал Емельян. —
Видано ли, что лишь раз заложенное имение отобрать норовят!
— Итак, Емеля, вопрос сиюминутный, — сказал я, всматриваясь в
маленькие оконца.
— Простите, барин, сею… чего? — спрашивал растерянным голосом
управляющий. — Я-то понял про минуты, но причем сеять-то? Вечно вы
слова мудреные строите.
— Что ты сеять будешь, о том говорить станем после, — отпрянув
от окна, я направился к пистолетам, желая чуть подробнее
рассмотреть их конструкцию и подумать, не пригодятся ли они мне
сегодня. — Что сейчас происходит? Я правильно понимаю, что эти
бандиты сейчас пошли в баню с женщинами, за которых я в ответе?
— Не, барин, женщин там нету. Серальки там, — недоуменно отвечал
Емельян.
Нужно было сразу же Емельке указать на то, что я отчетливо слышу
— и менее отчетливо, сквозь стелящийся снег, вижу, что возле бани в
кучку сбились те самые бандиты и женщины, возможно, даже девчонки.
Но слово «серальки» слишком урезало уши.