Я не в обиде на новообъявившегося крестного. Мужика понять
можно. Любит дочь, за нее печется. Да и ко мне относится чутко,
точно не как к чужому человеку. Было бы иначе, так и не метался бы
по дому да не размахивал бы своим стволом… В смысле, ружьем.
— Емельян Данилович! — прокричал я таким тоном, что не сулил
ничего хорошего управляющему.
— Звали, барин? — прозвучал глупейший вопрос.
Емельян торчал на первом этаже, рядом с хозяйственной частью
дома, где обитала прислуга, располагалась кухня и что-то еще. Я не
особо пока дом знаю.
— Звал, — не так чтобы умно ответил я.
Успеем ещё поумничать, когда по делу.
— Так чего изволите? — заискивающие поинтересовался Емельян. —
Матвей Иванович всё гневаться изволит? Я как…, а он… стрелять. Я же
за вас беспокоился. Это же…
— Будет тебе причитать. Слушай сюда… — потребовал я и стал
перечислять, чего изволю.
Нельзя терять время, надо сходу озадачить управляющего. Пока он
не стряхнул с себя это состояния страха, возникшее благодаря
лихости Матвея да и моему нажиму. Вот пусть принесет все учетные
книги, или что там есть, чтобы понять состояние дел, а после как
хочет приходит в себя, да хоть застрелится сразу. Хотя… даже и
ворьё жалко, пусть себе живет.
Я потребовал всех отчетов, всех записей, документов, которые
только велись в поместье. Аудиторская проверка моего имения
напрашивалась и на первый взгляд, и уж тем более на все
последующие. Тут мало того, что очевидное воровство управляющего,
есть предположение, что имеет место катастрофическая
бесхозяйственность.
Вот я и хочу сперва проверить и узнать, чем владею, чтобы после
думать, как поступить. Как выйти из этой ж… животрепещущей
ситуации.
— Расскажи о своей семье, — вдруг сменил я не только тему
разговора, но и тон.
— А? Не понял, барин, — еще больше растерялся Емельян.
— О семье расскажи, мне же интересно, что да так. Память же
потерял, вот, — доброжелательно, будто закадычному другу говорил я.
— Ага, ты говори.
— Ну так жонка…- сказал Емельян, но сразу был мной перебит.
— Прасковья! — выкрикнул я. — Емеля, ты продолжай давай,
ага.
— Два сына, один в Екатеринославе в классической гимназии, —
продолжал свой рассказ управляющий, но вновь был мной перебит.
— Вот так, классической? — спросил я, видимо, еще больше ввергая
в недоумение Емельяна Даниловича.