Барин-Шабарин - страница 58

Шрифт
Интервал


— А ну, кость моржовая тебе в дышло, стоять! — Емельян посмотрел на Матвея и вновь сделал попытку драпануть. — Стоять, сказал! А то розги для себя принесешь. Или плеть.

Емельян встал, как вкопанный, и только его зрачки бегали то в мою сторону, направо от него, то в сторону Матвея, влево. Как маятник. А что, если сделать себе такие живые часы? Тик-так — и глаза Емельки гуляют туда да сюда. А после о-па… кукареку! Это, стало быть, час прошел! Помещик я или как? Уж всяко, в моем мировоззрении, подобное лучше, чем девочек-малолеток стращать в бане. Наверняка, заслужил Емельян Данилович экзекуцию. О! Какое слово на ум пришло! Обживаюсь в эпохе.

— Ладно, Емелька, не нужно розг, — молчание прервал Матвей Иванович. — Надо будет, так и сам мордасы крестнику разукрашу, чай силушку мою Господь не быстро прибирает.

— Жди меня, Емельян Данилович, внизу. Сбежишь?.. Выпорю, вот как есть и выпорю… и тебя и… всех выпорю, — сказал я и чуть тряхнул управляющего, приводя того в чувства.

— Странный ты, Лешка, ой какой странный! А ну-кася, прочти «символ веры»! — потребовал Матвей, пристально меня рассматривая, как раба перед покупкой.

— Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя… — начал я читать молитву.

Ну вот, ещё один молитвы спрашивает — спасибо бабушке, что я их знаю. Отец-то у меня был коммунистом, он долго противился такому «опиуму для народа», но бабуля, если уже что-то решила, так всегда шла напролом.

— Знаешь молитву и слава Слава Богу. И хляби небесные не разверзлися, и тебя не скрутило, стало быть не бесовский ты, — выдохнул Матвей Иванович. — Но и я же не слепец какой, вижу, как держишься, как смотришь. И ты это, и не ты. Не смотрел ранее ты так. Неужто повзрослел, наконец? Али кровь друга моего, брата названного Петра, в тебе проснулась?

— Может, и так, дядька Матвей. Многое не помню, — уже спокойным тоном говорил я. — Ты проходи в мой кабинет, я с управляющим поговорю и вернусь к тебе, чаю попьем.

— Хм, гляди-ка. Кабинет его. Знал бы ты, как мы бражничали тут с батькой твоим… — пробурчал Матвей и прошел, куда приглашали.

— Эй Проська, Саломея. Чаю принесите, да чего к нему, — выкрикнул я, будучи уверенным, что бабья прислуга ошивается где-то рядом да уши греет. — Лучше всего — к чаю штоф водки несите.

Я оставил Матвея, думаю, что ему стоит остыть, пусть вон без меня пока водки выпьет да на Прасковью попялится. Видно же, что мужик хочет казаться грозным, но на самом деле, я для него не чужой человек.