Я всплеснул руками, состроил недоуменную мину на лице и
театрально, словно играл спектакль-фарс, воскликнул:
— Ну как вы, госпожа Тяпкина, сравниваете себя с… хм… хм, — я
устал хмыкать, пока купчиха сообразит, как именно оскорбить свою
главную конкурентку.
— Курвой этой? — наконец, сообразила Олимпия Степановна Тяпкина.
— Прошу простить меня, господин Шабарин. Я имела ввиду иное и не
желала оскорбить эту… Все сказанное останется между нами?
— Безусловно, мадам Тяпкина, — отвечал я, внутренне потирая
ладони.
На самом деле конкурентка Тяпкиной была более прожжённой
дамочкой, её ценник на все те товары, что я предлагал, был, мягко
сказать, заниженным. Она даже не смотрела на те бирки, которые бабы
в поместье с таким трепетом крепили к одежде.
Может быть, я совершил немалую ошибку, когда отправил узнать, не
примут ли в лавке одежды купца Картазонова то, что я привёз, что
осталось от гулящей матери. Миссия Параши оказалась именно такой,
как можно догадаться по названию.
Я ринулся было исправлять допущенный промах, но не удалось.
Купчиха Картазонова была статная, в летах, ее нисколько не
заинтересовал такой хлыщ как я (а для всех я так и выгляжу). Рядом
с мадамой этой находился сынок размером с моего
крепостного-телохранителя Петра. Нет, если надо было бы драться, то
сынку бы не поздоровилось. Вопрос: надо ли!
Ну а красивые слова и прочие извивания ужом вокруг купчихи
бесполезны. Она, может, и поддалась бы, но сын бдил.Вот и выходит,
что нужно всё сбагрить через другую купчишку.
Лавка Тяпкиных только называлась лавкой. Я бы назвал бы это
бутиком, и примерочные у неё в наличии и даже по отделам торговая
площадь зонирована. В магазины работали две дамочки, которые,
пыжились казаться воспитанными, жеманными, будто только вчера
сбежали со Смольного института благородных девиц, Но для знающего
человека подобное поведение выглядело, скорее, комичным. Когда
начался серьезный разговор между мной и хозяйкой, дамочки ушли.
Впрочем, тут Шекспиров в оригинале не читают. Тут всё было будто
подражанием. И что характерно, мне, например, было сложно
определить, где идёт купчиха, а где выхаживает дворянка. Повадки
похожие, говор с глухим «г-х» также повсеместен, наряды у женщин —
в общем, не различишь. У всех одинаково устаревшее,
наполеоновское.