Первым в магазин вошел сапог, потом появился его носитель.
Словно чеканя шаг, как на плацу, лихо, браво, разглаживая свои
зализанные усы вошел полицейский.
— Любезная Олимпия Степановна, к вашим услугам, — сказал пристав
и залихватски щелкнул каблуками. — Сударь!
Я также удостоился внимания этого персонажа. Грудь колесом,
фуражка чуточку, еле заметно, но свернута набекрень. Орел! Не
иначе.
— Демьян Тарасович, вот у нас с господином Шабариным вышла
неприятность, али приятность, — сказала Тяпкина и зарделась.
В воздухе так и повис вопрос, причем и у пристава, и у
прыщавого, явно отягощенного издержками пубертатного периода Миши:
«Какие это у вас приятности с Шабариным?»
— Господин пристав, — я поспешил перехватить инициативу. — Я
нашел кольцо, хотел бы отдать его хозяину, ну или хозяйке. Вот,
любезнейшая Олимпия Степановна и подсказала, что нету более
уважаемого, знающего свое дело, верного слову служащего полиции,
чем вы. Вот это кольцо, посмотрите.
Если бы вся это лживая лесть про самого-пресамого пристава,
самого приставного из всех имеющихся, прозвучала не в присутствии
купчихи, то вышло не так бы органично, а, скорее, неуместно. Но
тут… Олимпия — явно звезда квартала, ну или приставу очень приятно
нравиться каким бы то ни было женщинам. А вот мужу купчихи
задуматься следует.
— Прекраснейшая Олимпия Степановна, — вновь крутанув ус, пристав
обратился к хозяйке магазина. — Вы подтверждаете слова господина…
э…
— Шабарина Алексея Петровича, — подсказал я приставу.
— Да, именно так. Прошу простить меня, сударь, — пристав резко
кивнул головой.
Тяпкина посмотрела на меня, нахмурив брови, но быстро
выдала:
— Прибыль пятьдесят на пятьдесят.
«Вот же курва!» — мысленно восхитился я.
— Мои шестьдесят два, — решительно, с металлом в голосе,
показывая тоном, что готов вовсе прекратить любое общение, сказал
я. — И всё, торг закончен. Он был закончен и ранее, это лишь из
уважения к вам.
— Все-все, господин Шабарин, шестьдесят два принимается, — с
явным удовольствием согласилась купчиха.
А что ей больше удовольствия приносит? Вот это поголовное
мужское почитание — или же чуть большая прибыль? Ответ может быть
неоднозначным.
— Позвольте вещичку! — сказал пристав.
Он крутил и вертел в руках кольцо, будто бы понимал что-то в
драгоценностях. Камушек яркий, зеленый, с правильными гранями, а
больше я ничего не мог сказать про кольцо, да и, уверен, пристав
далек от профессиональной оценки изделия.