- Да я не верю. – князь, с сожалением, посмотрел на бутылку, но
воздержался: - Отец всегда говорил, что ты не его сын, ты даже не
похож ни на кого в нашей семье. Он с матерью почти год не
разговаривал, после того, как ты родился, и вот сейчас
какая-то…
- Дима, ты еще пару слов скажешь и просто без языка останешься.
– удивленно помотал я головой: - Причем в буквальном смысле и
навсегда. Ты чьи слова осмеливаешься оспаривать? Богини, что
щелкнув пальцем, от тебя мокрого места не оставит? Богини, что
покровительствует семье? Ты что, считаешь, что она бы ради выблядка
пошла против своей сути? Против освященного богами союза матери и
отца, как бы он ко мне не относился? Просто она поняла, что, к
большому сожалению, Дима, княжество ты не вытягиваешь и скоро его
просто не будет. А так, как она покровительствует еще и нашей
семье…
- Хорошенькое покровительство! – возмущенно стукнул кулаком по
столу князь: - Отца и матери, а также старшего брата в живых
нет…
- А не надо испытывать благоволение богов на прочность, раз за
разом. – отрезал я: - Ты сам сказал, что по твоему мнению, это
просто деревяшки в земле. Я представляю, чего Перун и Макоша то вас
наслушались…
- Нет, ну по Перуну вопросов нет, наша огневая сила от него
идет, он бог полезный…
- Поэтому его капище не в крепости находилось, а на окраине
города, без всякой охраны, и налетчики первым делом его и
испоганили.
- То, что идолов из крепости перенесли, я к этому отношения не
имею, просто папа сказал, что нужна новая конюшня, и капище
перенесли. – Димитрий выставил перед собой ладони, словно
отгораживаясь от спорного решения.
- Что-то я никаких лошадей у вас не заметил… - недоуменно
спросил я, представив, что после моей водной диеты, лошади бы сошли
с ума от жажды.
- Месяц назад сгорела конюшня, а конский состав, что спасти
успели, перевели на загородный выпас…
- Откуда их налетчики и увели, уверен. – закончил я тему
лошадей: - Ладно, не отвлекаемся, давай ближе к делу.
- Согласен. – миролюбиво кивнул головой князь, тяжело встал,
вытянул в мою сторону руку и, задрав голову к потолку,
торжественно, как Маяковский на поэтическом вечере,
продекламировал: - Брат мой, встань подле меня в наших трудах на
благо моего княжества.
- Хренушки. – ответил я, отодвигая бутылку вина подальше от
князя.