Или так, или в детский дом.
Малец проскользнул мимо сестринского поста и помчался в игровую
комнату. Скоротать время до послеобеденного сна – «сонника». Это
когда температура в палате превосходила все пределы на открытом
солнцепёке, так как в палате присутствие штор не полагалось. Кто их
будет стирать? Только белые застиранные занавески висели под самым
потолком, и ни от какого солнца никогда не скрывали.
Стоило же открыть входную дверь, чтобы хлебнуть прохладного
воздуха, так любой шорох отдавался в коридоре гулким эхом и через
мгновение на пороге появлялся кто-нибудь из медперсонала и
убедительно просил не нарушать тишины отделения. Шум охотно
создавали старые кровати с провислыми пружинами. Без скрипа
повернуться на них никто не мог.
Сергий забрёл в игровую комнату. Помещение, размером чуть меньше
стандартной палаты на семь человек, с порядком потрёпанными
игрушками и старухой в качестве воспитателя давно приелось. Стул
жутко заскрипел, когда больничный заключённый тихо присел в углу
комнаты. Тяжёлый взгляд из-под седых бровей старушки обещал
немедленную расправу, едва рука Корпионова сделает что-нибудь не
то. В лучшем случае огреет по голове любимым зонтиком, который
таскает с работы и на работу ежедневно в любую погоду. В худшем –
снова стоять на посту, теперь уже весь сонный час.
В коридоре загрохотало. Кто-то из «ветеранов» отделения обучал
«молодых» премудростям больничных приколов: человек заходил в
туалет, дверь там открывалась наружу. На дверь ставилась швабра,
рядом ведро или детский горшок. Новенький по домашней привычке
резко распахивал дверь, швабра отлетала и с диким грохотом билась о
металл ведра. Из коридора немедленно слышались вопли уборщицы,
которая с завидной скоростью появлялась на месте преступления.
Особо удачен этот прикол был в тот же сонный час.
Время вновь потянулось. Корпионов взял чистый лист бумаги и
принялся рисовать план действия. Углубившись в детали, почти
забылся во времени, когда краем уха услышал заветную фразу:
«Обед!».
Тут же кто-то подхватил, повторил. Через несколько секунд к
столовой уже мчался табун больных. У входа в столовую, уперев руки
в боки, как всегда стояла тётя Маша. Старшая по кухне. Пять дней в
неделю она приказывала в обязательном порядке показать чистоту
ладоней. Так как умывальники находились возле туалета, а туалет
возле игровой на другом конце отделения, людской табун в
обязательном порядке мчался в обратном направлении. Потом снова
обратно. Так каждый день.