Семья Пак собралась за ужином. Все едят, разговаривают в
полголоса.
Пак Хё-джин (обращается к Пак Гён-хо ):
— Харабоджи, вы же расскажете что случилось?
Все в ожидании смотрят на Пак Гён-хо .
ПакСун-ми (просяще):
— Да дедушка, мы все уже сутки места себе не находим. И папа с
утра срочно уехал ничего не сказал.
Пак Гён-хо не отвечает, продолжая, есть. Все молча смотрят на
него. Наконец не выдерживает Пак Со-юн.
Пак Со-юн (осуждающе):
— Дед, так нельзя. Мы все за тебя переживаем. В конце концов мы
имеем право знать что случилось. Это ведь касается нас? Так?
Пак Юн-ги (с ожиданием):
— Харабоджи, всё началось вчера с этого письма. Потом отец вышел
от тебя расстроенный и ни с кем больше не говорил. Всё это как в
этой дораме про старого пирата и его сундук с сокровищем.
Окружающие начали было улыбаться, но сразу перестали, увидев
реакцию Пак Гён-хо на слова своего внука.
Пак Гён-хо отложил приборы. Его руки подрагивают. Он вытирает
губы салфеткой. Пак Ми-ран молчит не давая понять известно ли ей
что-то от мужа.
ПакСун-ми (поднося руки ко рту):
— О божечки, дед ну говори уже. Это что-то плохое, да?
Пак Гён-хо (взяв себя в руки):
— Умер старый Канг Сонг-вон. Вчера это было его посмертное
письмо.
Все потрясены известием, но ждут продолжения.
Пак Гён-хо (сдерживаясь):
— Он умер не вчера. Письмо было отправлено раньше. Погребение и
прощание состоялись сегодня. Поэтому 1 уехал утром. Вы знаете, кто
был для меня 8. Кто он для нашей семьи.
Пак Гён-хо (выдержав паузу):
— Наша семья непременно должна была отдать дань памяти старику.
Я, к сожалению стар, такие потрясения могу и не пережить. Поэтому
поехал Чон-хо.
Пак Хё-джин (тревожно):
— Но как же совет директоров? Отец говорил, что там предстоит
серьёзное противостояние с нашими противниками.
Пак Гён-хо (печально):
— Я уже говорил твоему отцу: деньги
можно вернуть, честь — никогда.
(продолжает сердито):
— Повзрослей уже! Четвёртый десяток
разменял, думай на шаг вперёд.
Пак Хё-джин (обижено):
— Отец успеет вернуться?
Пак Гён-хо (по-прежнему сердито):
— Нет, Чон-хо задерживается в Пусане ещё на сутки. Он прислал
мне сообщение, что ситуация там более чем серьёзная.
Все за столом возвращаются к еде, обдумывая то, что узнали. Но
чувствуется, что напряжение от неизвестности спало. За столом
возобновилась беседа вокруг совсем пустяковых тем — обсуждают
погоду и местные курьёзы, прозвучавшие в новостях.