Никогда прежде Мор не наблюдал столь
совершенной атаки, и его охватили одновременно зависть и
восхищение, но затем его поглотила горечь.
– Это было подло… – произнёс он в
адрес мальчика, чья фигура всё ещё оставалась неподвижной.
– Что именно?
– Тебе нужно было дать мне хотя бы
шанс…
Конечно, Мор хотел сказать совсем
другие слова. В его голове роились сотни мыслей – от гнева и злости
до смирения.
Только как подобрать слова, чтобы
выразить всё, что он испытывал в этот момент? Ведь он чувствовал их
все разом.
– Я пролил реки крови, моё имя
боялись произносить вслух – это было прекрасно. И всё это ты
перечеркнул одним взмахом?
Ноги патриарха дрогнули, и он тяжело
рухнул на колени, затем сел, упираясь руками в землю, цепляясь за
остатки гордыни.
Его грудь предательски вздымалась в
судорожных вдохах. В конце концов, он и вовсе лёг – не для того,
чтобы взглянуть на бескрайнее небо, а потому что последствия удара
наконец настигли его.
Острая, беспощадная боль пронзила
тело, разрывая его изнутри. Это было не просто ранение – тысячи,
миллионы невидимых разрезов вспарывали кожу, мышцы, кости,
превращая плоть в кровавую массу.
Кровь хлынула на землю, пропитывая её
алым, а воздух наполнился тяжёлым металлическим запахом.
То, что осталось от Мора, уже не
напоминало человека – лишь бесформенная лужа, в центре которой
покоился одинокий Драконий Жемчуг.
Великий Патриарх Культа Падших был
убит одним-единственным ударом.
***
Амарант стоял над кровавой лужей,
совершенно равнодушный ко всему, настолько, что даже поток эмоций
Мора остался незамеченным.
Вопросы о том, кто или что умер, для
него не имели значения. Однако мелькнула одна мысль:
«Неужели я тоже был таким?»
От сравнения его передёрнуло, и он
попытался утешить себя:
«Нет, я определённо был лучше…»
Хотя в глубине души знал, что был ещё
хуже. После «очищения» ему уже не хотелось мерить себя с
другими.
На самом деле, Амарант не стремился
убивать Мора. Если бы тот вёл себя иначе и не пытался сбежать,
возможно, ему оставили бы жизнь.
Только Мору было нельзя позволить
уйти, ведь он мог унести с собой нечто крайне важное – человека,
призвавшего его, чего Амарант категорически не желал допустить.
Его внимание, однако, было
сосредоточено не на Море, а на мече в его руках – горячем и живом,
словно кричащем: «Ну же… посмотри на меня…».