Ведут по коридору, спускают вниз по лестнице, бросают в какое-то тёмное подвальное помещение, и закрывают снаружи на засов. Вот же мы влипли!
Когда глаза немного привыкают к темноте, я смутно различаю деревянный лежак, и усаживаюсь на его край. Володя и Никита следуют моему примеру, и мы начинаем думать, что же нам делать дальше
– Слушай, Никита, ты же один из тех, кто готовил это дурацкое путешествие, так что знаешь, где сейчас наш артефакт. Давайте по-быстренькому его найдём, и свалим домой, – предлагаю я.
– Легко сказать, – уныло отвечает Никита. – Вот ты знаешь, какой сейчас год, какое вообще время года? Может, артефакта нашего ещё и в помине нет? К тому же, кто же нас отсюда выпустит, балда.
– Не хами моей невесте, – мрачно вмешивается в нашу приятную беседу Володя, и Никита с опаской замолкает.
– Володя, а откуда ты взял эту историю о сворованном цыганами ребёнке? Неужели сам придумал?
– Ничего я не придумывал, – с достоинством отвечает мой жених. – Во времена Ивана Грозного у одного из представителей нашего старинного рода действительно пропал сын.
– Так значит твоё враньё может сойти нам с рук? Володя, да ты просто гений! – я в восторге вскакиваю с лежака и обнимаю своего жениха. – Если ещё твой возраст подойдёт, и в тебе есть фамильные черты, и князь Орлов признает тебя своим сыном…
– Ага, признает. А потом Иван Васильевич всей семейкой осудит Орловых за крамолу, и нас с тобой до кучи, – Никита совершенно не разделяет моего энтузиазма. – Отметил уже наши басурманские наряды, сейчас не только в заговоре против государя, а ещё в каком-нибудь колдовстве обвинят…
– Да ну тебя! Давай верить в то, что государь окажется не таким Грозным, как на картине Репина, – отмахиваюсь я от плохо различимого в темноте историка. – Ты лучше расскажи, что знаешь о нашем артефакте. Кто его создал, где его можно найти, чтобы домой отправиться? И почему ты так уверен, что Орлова казнят за крамолу?
– Никто из моих предков не был казнён Иваном Грозным, – вставляет свои пять копеек Володя. – Так что я уверен в благоприятном исходе!
– Мне бы твою уверенность, княжич, – недовольно вздыхает Никита, и в гордом молчании принимается ждать, когда же нас вызволят из подвала и позволят предстать пред царскими очами.
А мы с Володей начинаем обсуждать, сколько лет может быть его украденному в детстве родственнику.