И это, кстати, было частью моих размышлений, которые не давали
мне заснуть ночами. Хотя сегодня, надеюсь, я вырублюсь, как только
коснусь подушки.
— Я хочу, чтобы ты помог моему сыну сейчас. Всё, что
понадобится, я предоставлю, — вернулся к теме Велизар-старший.
— Не-не-не, — помотал головой. — Так нельзя.
— Почему? Этот доспех…
— Он не угрожает Велизару. Ты же это чувствуешь, а, царевич? Он
наполняет тебя силой, верно?
— Да, — с лёгким трепетом ответил Велизар-младший.
— Ему нужно привыкнуть к этому доспеху, чтобы получилось его
снять, — сказал я. — Сработаться, так сказать.
Если честно, я не был уверен, что задумал Корень Дубыч, но
кое-что предполагал. Хотя, возможно, это была даже не его идея —
просто частичка души Великого Древа так хорошо спелась с душой
царевича.
Однако это должно было помочь мне исполнить своё обещание по
восстановлению рощи и самого Дуба Дубыча. Я, конечно, думал сделать
это иным способом, более сложным, но всё так хорошо обернулось, что
нельзя просрать этот шанс.
— И ещё, — добавил я. — Никакой помощи! Мы разберёмся с этим
делом сами. Верно, Велизар?
— Да, отец. Я хочу сам, — с нажимом сказал царевич.
Велизар-старший нахмурился. Он старался не выказывать эмоций, но
я видел, как в нём борются сомнения, страх за собственного сына и,
кажется, желание отрубить мне голову. Или вырвать язык — не знаю.
Он какое-то время молчал, осматривая то сына, то меня, то пустую
тарелку.
И в конце концов морозным — настолько ледяным, что даже у меня
чутка мурашки пробежали по спине — голосом он обещал:
— Лют Чёрный, если с моим сыном что-то случится, весь твой род
Нелидовых, о которых ты так печёшься, будет уничтожен. И нет, о нём
не забудут. Я лично позабочусь, чтобы все будущие поколения знали
их как жалких, трусливых и подлых потомков Узурпатора. Надеюсь, что
метка изгоя... — он кинул взгляд на моё запястье, которое было,
вообще-то, скрыто рукавом. — не думай, что метка сможет меня
обмануть. Я хорошо вижу людей, Лют Чёрный. Тебе не наплевать на
свой род и не наплевать на друзей, которые сейчас наверняка
пытаются следить за нами. Их тоже ждёт тяжёлая участь, если ты не
сдержишь своего слова.
Я молча выслушал это. И, признаюсь, не знал, что чувствую. С
одной стороны, можно было понять — всё-таки он очень беспокоился о
своём сыне. С другой стороны… Какого ляда он вообще себе
позволяет?!