Когда он впервые загремел в участок за украденную пачку жвачки, Станислав, тогда еще не такой толстый, довел его до слез. Рома сидел в участке и ревел, поджав губы. Его спрашивали почему он так плохо себя повел, почему позарился на чужое. Потом прибежала мама, наорала на полицейского и увела сына домой за руку. Ему было шесть лет, мама ни о чем его не спрашивала, а папа тогда уже ушел из семьи. Никому даже в голову не пришло, что Рома просто забыл выложить жвачку из кармана на прилавок, и случайно забрал ее, не заплатив.
Сентябрь неумолимо приближался. Рома мучился догадками о том, что произойдет с ним, стоит ему показаться в школе. Каждый день он разговаривал с бабушкой и дедушкой на разные темы, но всегда избегал самых острых и волнующих. Тридцатого августа зазвонил телефон. Он звонил долго, и Лисов подумал, что дома никого нет. Он подошел к двери, взялся за ручку, и услышал голос деда.
– Да. Добрый день, Федор. Нет, внука дома нет, – Рома насторожился, прижался ухом к двери и затаил дыхание. – Уверен, это всего лишь недоразумение. Мальчика не вернуть, но мой внук не способен на такой поступок. Я понимаю, и возьму на себя ответственность за него. Федор…городок у нас маленький, слухи разлетаются быстро. Ты можешь повременить с этим делом? Ему всего шестнадцать. Он должен хотя бы закончить школу. Дай Роме немного времени. Вы ведь со Станиславом еще не нашли других доказательств, кроме записки?
Рома закрыл глаза, сжал кулак до боли. Заслуженный педагог, его дед, унижался перед каким-то вшивым полицейским! Это било по его гордости, отчего хотелось выйти и оборвать разговор. Рома сдержался из уважения к Георгию Анатольевичу.
– Спасибо, Федор. Я буду сотрудничать со следствием, если мне удастся что-нибудь выяснить. Да, Рома тоже будет. Я за этим прослежу.
Дед повесил трубку, вздохнул. Рома почувствовал, как горят щеки.
«Они обвинили меня без прямых доказательств, а теперь и деда моего втянули? Ведут себя как последние мрази!» – зло подумал он.
Дождавшись, пока бабушка с дедом уйдут в магазин, Рома вышел из квартиры. Он шел в полицейский участок, силясь не хмурить брови и прокручивая в голове речь. Я его не подговаривал! Это был не я. Меня не было на крыше в тот день. Вы не можете меня обвинить только из-за записки. Я тоже много чего могу написать на клочке бумаги!