Ориентировку на Рому печатать не стали. В маленьком городке слухи разлетались быстро, да и полиция знала в лицо всех горожан. Двухметровых подростков здесь проживало немного, и одним из них и был Лисов. Половина школы мечтала отрезать ему острый язык. В детстве ненавистникам не хватало смекалки, чтобы ему отомстить, а к старшим классам они сосредоточились на экзаменах, думая, что обиды следует оставить позади.
И вот в августе, числа после тринадцатого, когда Роме уже исполнилось шестнадцать, его одноклассник покончил с собой. Он спрыгнул с крыши высотного здания, оставив на земле кровавую кляксу. Криминалисты нашли в кармане его джинсов записку: «во всем виноват Рома Лисов».
Графологи подтвердили, что почерк принадлежит самоубийце.
Позже Роме сказали, что на крыше видели двоих. Сидя за партой, он оглядывал полицейских. В участок его не повезли – слишком далеко.
– Расскажешь нам все, как было, и с твоим делом быстро разберутся, – сказал Федор, помоложе. Он держал в руке чашку и громко отхлебывал, стоило Роме уйти в свои мысли.
– Верно, тут уже все ясно, – добавил Станислав, постарше. Он почесал подбородок с черной небритостью, сел поудобнее, чтобы живот не перевешивал вперед. – Держу пари, твой дедушка сейчас в ужасе. У заслуженного педагога внук – подстрекатель к самоубийству. Не стыдно тебе, Рома?
Тот плотнее сомкнул губы, повел челюстью. Сжал руками колени, что не укрылось от взгляда Федора.
– Нервничаешь? Что ж, это правильно. Если признаешь вину, тебе уменьшат срок.
– Какой срок? Мне только шестнадцать, – севшим голосом сказал Рома.
– А уголовная ответственность у нас в стране с четырнадцати, – поставив кружку на стол, полицейский придвинул ее к нему. – Хочешь? Здесь еще остался холодный кофе.
– Нет.
– У тебя по виску течет пот, а в школе нет кондиционеров.
Рома сглотнул. Ему показалось, что это слышали все в кабинете: полицейские, завуч, директор и новая учительница. Именно она дала Федору кофе, и сейчас внимательно рассматривала Рому.
В их городке люди знали друг о друге все благодаря тесным связям и интернету.
Рома зажмурился, сосчитал до тринадцати. Его колотило, спина напряженно выгнулась. Лис превратился в нескладного мальчишку, едва не постукивающего зубами от страха.
– У тебя, конечно, есть права на молчание и на адвоката, – сказал Федор. Рома разлепил глаза и уставился на него, будто только проснулся, – ты это и сам прекрасно знаешь. Сколько раз попадал в участок. Теперь тебе не отвертеться, пацан, – полицейский хлопнул кулаком по парте. Женщины за его спиной подпрыгнули от неожиданности. То же самое сделал Рома. Его дыхание участилось. – Человек умер. Умер, понимаешь? Его родителям придется похоронить сына. Ты хоть представляешь, что натворил?!
