Твердым шагом Рыбин проследовал через прихожую и вышел во двор. Компаньон же, помедлив, сказал старику:
– Простите, любезный, разрешите листочек бумажки у вас вот взять для, такскать, нужд личного характера? Да, и, кстати, где тут у вас уборная? – Компаньон быстро взял пару листков.
– Кака така уборная? Про сортир ты мне тут толкуешь? – старик нервно засучил руками, пряча бумаги за пазуху. – А вот во дворе, у Катьки-прачки спроси, она тебе объяснит, а мне некогда тут с тобой лясы точить.
– Премного благодарен, – Компаньон торопливо засеменил вслед за удаляющимся Рыбиным.
Во дворе он, мило улыбаясь, подошел к прачке и, взяв, её за руку, сладким голосом спросил:
– Мадемуазель, не будете ли вы так любезны оказать мне честь… Просветите меня по вопросам гигиены в вашем доме? Где я могу справить свои потребности, не запятнав при этом репутации?
Прачка выдернула руку и уставившись на Компаньона непонимающим тяжелым взглядом, пробасила:
– Какая я тебе мамзель? Катька я. Шел бы ты отсель со своими словами заумными, пока не огрела кулачищем-то. – И прачка сделала предупреждающий замах кулаком, Компаньон в испуге шарахнулся в сторону.
– Всё, понял, спасибо и мерси, – он сунул бумаги в карман и последовал прочь со двора к бричке, у которой уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу Рыбин.
– Эм-м.. Пожалуй, в другой раз схожу, – объявил Компаньон, залезая в бричку и устраиваясь поудобнее. – Поручик, с чего вы собираетесь начать поиски?
– Полагаю, сперва нужно осмотреть место происшествия и опросить свидетелей, – сказал Рыбин и погрузился в глубокие раздумья.
– Простите… Но разве это уже не проделала полиция?
Повозка тронулась, и ежесекундно проваливаясь в ямы, заскрежетала в сторону центра города. После очередной колдобины Компаньон звонко щелкнул зубами, больно прикусил язык и прослезился. Рыбин, не выплывая из задумья, пробубнил:
– Полиция? С какой такой стати?..
Убийство, – думал Рыбин. Зверское убийство человека. Зверское, подлое, гнусное убийство. Это ужасно. Жил себе человек на свете, творил, мастерил, кого-то любил, был кем-то любим… А потом вдруг его жизнь прерывается, причем прерывается чьей-то поганой рукой, не имеющей на это никакого права. Это действительно ужасно. Но куда ужаснее тот факт, что человек, взявши на себя столько обязательств, не смог их выполнить и подвел столько хороших людей… Ах, бедная моя шинель, ах, бедный я. Чувство злости и тревоги овладевали им, переполняли его; но вместе с тем, было и какое-то приятное ощущение, некое ностальгическое чувство: с ним снова старый добрый друг, снова интересное и загадочное задание, позволяющее размять стареющие кости. Но чего-то явственно не хватало. Кого-то не менее близкого, кого-то, кто так же сопровождал его былые приключения. Кот же! Старый добрый Отвязанный Кот. Надо бы вновь навестить его в монастыре…