От былой спеси и наглости не осталось и следа. Более того, Вика не на шутку испугалась:
– Да отвяжись ты! Поделом тебе! Па-ап! – крикнула она.
Только после возгласа дочки, отец, отойдя от ступора, поспешил к ней на помощь. Он знал, что дочь у него растет еще той артисткой, но явно недооценивал её талант. Впрочем, роль крутой девчонки она до конца не выдержала, и доброму папе пришлось опять решать за нее проблемы:
– Все-все! Родной! Давай домой! Завтра проснешься, как новенький будешь! Пить завяжешь. Новую жизнь начнешь. Только давай домой сейчас, ладно? – поднимая мужика с колен, говорил отец, уводя его прочь от дочери.
– Правда? – спросил мужчина, глядя на отца Вики как на Апостола Господа Бога.
– Ну, конечно! – ответил Григорий.
– Грешен я… как уволили с горного рудника, не знаю куда податься… но я изменюсь! Жизнью клянусь! Только простите меня…
– Вот и хорошо! Нет проблем! Найди себя и все будет! Только давай сейчас иди, иди.
– Спасибо!
– Рад помочь!
Пьяница исчез из виду, и во дворе воцарилась тишина.
Отец подошел к дочери, на лице которой было торжествующая ухмылка:
– Ну, что? Видел, как я их?! – гордо сказала Вика.
В ответ последовал подзатыльник. Вика айкнула и сложила крылья.
– Еще раз подобное вытворишь – накажу! Сильно! Нельзя так с людьми! Ты же видишь, что он слепо верит, что ты ангел! Вот только ты – не ангел! Ты – моя дочь! А моя дочь никогда не будет жестокой и бессердечной! Тем более к тем, кто видит в ней спасение! Религия не игрушка! Ты меня поняла?!
– Угу… – произнесла Вика, потирая затылок. – Ну, а как я должна была поступить?
– Человек стоит перед тобой на коленях и просит прощения! Дай ему понять, что все будет хорошо, если он изменится и перестанет делать то, что его убивает. В данном случае пить… Дай ему надежду!
– Угу, – кивнула Вика и спросила следом: – А разве такие заслуживают надежды?
– Любой человек заслуживает надежду на то, чтобы быть счастливым! Особенно если он понимает свои ошибки и раскаивается в них! Ясно?
– Ясно… – угрюмо ответила Вика.
– Хорошо, когда ясно! Идем! – скомандовал отец, и оба вошли в подъезд. – Где ее квартира-то?
– На втором этаже… Четвертая.
Оба поднялись. И снова шок!
Дверь в квартиру открыта настежь, а в самой квартире такое впечатление, что не жил никто несколько лет. Пыль, грязь, бутылки, старые газеты, мебель отсутствует, окна заколочены. Обойдя квартиру, Григорий наконец сказал: