Нет, я не ревную к тем женщинам, с
которыми он наверняка был. Он же не монах! У мужчин с этим проще.
Просто я беспокоюсь за ту, которая его выберет. Предупредить,
защитить? Кажется, это здоровый инстинкт и женская солидарность. Он
сделает с ней то же самое? Нет, не думаю. Но иррациональный страх
все равно поднимается изнутри. Так мне говорили, и я охотно в это
верила. Но теперь сама не знаю, правда это или ложь.
Он по-прежнему привлекателен и красив
той скупой, по-настоящему мужской красотой без прикрас. Хорошо
сложен, ладно скроен, создан по образу и подобию бесчисленных
поколений северных мореходов и завоевателей.
Я подошла ближе. Он машинально
потянулся, чтобы обнять, но я дернулась, и его рука бессильно
упала.
– Так неприятно?
– Не обращай внимания, –
ответила я. – Не пригласишь внутрь?
Шейд крутился под ногами и взлаивал
от избытка чувств. Мне было спокойнее, когда собака была рядом.
Если… Если что-то случится, он меня защитит.
Теперь Улаф жил в городе. Раньше я не
замечала за ним такого стремления находиться в самой гуще людского
муравейника. Я окинула взглядом дом-моноблок наподобие нашего,
практичный, сейсмоустойчивый и достаточно большой для небольшой
семьи. Интересный выбор. Может быть, он не хотел жить в квартире,
где со всех сторон находятся другие люди?
Улаф рспахнул дверь пошире и убрался
внутрь, освободив проход. Я отпустила ошейник, и Шейд первым влетел
внутрь. Я вошла следом.
– Располагайся.
Сразу за входом находился лофт, где
не был отграничен даже санузел. Нет, это точно не семейное гнездо.
Скорее, холостяцкая берлога. Лайка деловито обошла помещение,
изучая, обнюхивая и запоминая. Я тоже прошлась, трогая руками те
или иные предметы обихода.
Пара наград и фотографии покойных
родителей Улафа на стенах, архаичные книги, голографический
проектор и пара кресел. Одинокий ковшик и набор посуды на одну
персону рядом с кухонным процессором и раздатчиком. Редкостный
минимализм и аскетическая обстановка намекала, что никто, кроме
владельца дома, здесь не бывает.
Я вопросительно приподняла бровь,
обернувшись к мужчине.
– Извини. Могу предложить кофе
и свою кружку. Я заказал ужин, но еще не доставили. Подождешь?
– Не стоило. Вообще-то я уже
поела и не голодна.
Это была ложь. На самом деле
сломанный зуб болел и ощутимо дергал. Я бы в любом случае не стала
ничего есть. Особенно здесь. И в особенности – с ним за одним
столом. Было в этом что-то первобытное, как у людей, которые не
могли переломить хлеб с врагом. Он не враг мне. Я могла бы
разделить с ним трапезу. Хотя бы выпить кофе. Отчего же я так
обрадовалась уважительной причине?