Бедная женщина аж зарделась, столь
видный мужчина и такие слова, и ей:
— Помона, Помона Спраут, профессор
гербологии и декан факультета Пуффендуй, рада знакомству. —
Ответила она послу и следом не забыла обвинять Альбуса во всех
грехах. — Дамблдор, почему ты не сказал, что у нас столь
представительные гости? — Искренне возмутилась она. — Так же
нельзя! У нас ничего не готово!
— Помона. — Сказал директор без
всякого тоски.
— Что, Помона? Альбус, что, Помона?
Как можно встречать гостей фактически на пороге? Пусть внезапных,
но это же просто невежливо. Я понимаю, политика и всё такое, но
этоже просто невежливо, и... И кому я это говорю? — Искренне
возмутилась Помона. Директор, как всегда, забыл про радушие.
Сколько раз она ему напоминала, столько раз он и забывал. В
очередной раз она обижено махнула рукой, развернулась и собралась
уходить, но на прощание всё же спросила с толикой надежды. — Мне
нужно отправляться готовиться к занятиям третьего курса, мне отдать
распоряжение на кух...
— Вот тебе пленный! — Послышался
крик, и из норы, как пробка, вылетел Крайк. Из той же норы
послышалось глухое: — Отдашь заложника раньше, чем они вернут мне
моего пуффендуйца, я превращу твою жизнь в ад! С этой самой минуты
ты, подобно Фоуксу, только летать и будешь, даже спать будешь,
левитируя! — Ответил барсук и закрыл нору. Выходить на белый свет
он благополучно не стал.
— Кухню... — Полузадушено завершила
Помона, а затем от — Бернардус-с-с золотце моё ненаглядное анука
постой. — Сказала Помпона и от неё повеяло настоящей жутью. Трава
под ногами матера герболога пошла волнами и стала наливаться,
нехорошим таким зеленоватым светом — Ты про какого пуффендуйца
сказал, шерсти ты комок. — Вопрошала Спраут а в траве чего-то
зашевелилось — И почему мне не сказал, не доложил? — Продолжала
она, а трава чуть-чуть подросла. Жопой чуя неприятности Бернардус
попытался что-то сделать:
— Э-э-э-э поморина душенька моя ты не
волнуйся с мальчиком всё в порядке ты это успокойся женщинам он
того вредно волноваться — Но помону было уже не остановить.
— Я-то успокоюсь, — сказала она и
уронила на землю светящиеся от магии семена — коли ты, блохастая
скотина скажешь, кому ученика передал и хоть как-то оправдаешься. —
Никто кроме, пожалуй, Дамблдора и паникующего барсука не увидел,
как корни от семян стремительно пронзали землю с аномальной
скоростью. — Говори бернардус добром прошу говори, а то неровен час
в беда случится может. — Ещё недавно столь милая женщина-пышка
сейчас напомнила холодную и разъярённую мегеру.