Кое-как успокоившись и с трудом дождавшись конца рабочего дня, она вышла, чтобы спрятать на ночь стоящую на крыльце вывеску, когда увидела выбегающих из дома наркоманов. Всех. Всех, кроме Стива. Нехорошая догадка скользкой гадюкой подползла к самому сердцу…
Разбегаясь, кто куда, они с испуганными глазами едва ли не под машины бросались, унося ноги. Последним выбежал Гарри.
– Нас здесь не было! – выплюнул он в сторону застывшей Риты. – Кому-то ляпнешь – порешу!
Спустя минуту она уже взбегала по ступеням, впервые в жизни оказываясь в наркопритоне. Худшие опасения подтвердились: у Стива передоз.
Скрюченный от непрекращающихся судорог, он лежал на пыльном вонючем ковре в коридоре в луже собственной рвоты. Лежал без сознания.
С трудом поборов охватившееся оцепенение, Рита упала перед ним на колени, приподнимая голову и не давая Стиву захлебнуться рвотными массами. Пальцы скользнули к шее в надежде нащупать пульс, но в ответ столкнулись с тишиной. Пусто. Сердце не билось.
Чертыхнувшись, Рита оттащила Стива с ковра и разорвала на груди рубашку, попутно вспоминая, о чём читала в медицинских журналах или в историях о врачах.
Один. Два. Три.
– Ну же, сукин ты сын! – рычала она, ритмично давя на грудину.
Один. Два. Три.
И тишина.
– Давай же, чтоб тебя…
Один. Два. Три.
– Не смей, слышишь? Не смей!
Один. Два. Три.
Набрав полные лёгкие воздуха, Рита наклонилась и впервые в жизни приникла к единственным в мире губам, о которых когда-либо мечтала, которых когда-либо касалась.
Терпкий, омерзительный привкус чужой рвоты – таким был вкус её первого поцелуя.
Но в тот момент она не задумывалась о происходящем. Всё, чего она хотела, это чтобы чёртов засранец не умер у неё на руках.
Чтобы не умер.
Господи, пусть он останется жив…
Один. Два. Три.
Выдох.
Один. Два. Три.
Выдох.
И так по кругу. Снова и снова. Пока под давящими на грудину ладонями не послышался хруст, а который месяц сводившие с ума глаза не распахнулись, шокировано уставившись на склонившееся над ними лицо.