Захар охал и причитал, разводя руками:
— Негоже вам, барин, в таком месте жить! Совсем уж запустение,
срам один. И о чём князь только думал, когда вас в такой хлев
отправлял? Вы же боярин, как никак. Где это видано?!
С этими словами он подхватил скрюченную метлу и принялся сметать
пыль.
Василиса с брезгливой миной наблюдала за его трудами, пока я не
кашлянул:
— Что же вы стоите, барышня? Захар уже немолод, а дел тут
невпроворот. Помогите старику прибраться.
— Что?! — она аж задохнулась от возмущения. — Я… я же…
— Вы же простая девушка, а не какая-нибудь неженка-аристократка,
верно? — невинно уточнил я. — Вот и славно. Тряпка вон в углу,
начните с полов.
Ольховская открыла рот, закрыла, снова открыла. На её лице
отразилась целая буря эмоций — от ярости до отчаяния. Однако
деваться было некуда — сама же убеждала всех в своём простом
происхождении.
— Конечно… — процедила она сквозь зубы, — какая ж я…
аристократка.
Спрятав лицо в ладонях, она с шумом выдохнула, а после, морщась,
подняла с пола грязную тряпку двумя пальцами, словно дохлую крысу и
наклонилась с ней к полу.
— Ну не сухой же!.. Вижу, вы совсем не привычны к наведению
порядка, — хмыкнул я. — Ну да ничего, научитесь. Опыт — дело
наживное. К тому же, честный труд отлично закаляет характер. Вы
согласны?
— О да, — отозвалась она с дёргающимся глазом. — Такое бесценное
умение пригодится мне… в жизни.
— Восхищён вашим рвением. Прямо глаз радуется, когда простой
человек так любит свою работу. Не знаю, как бы мы справились без
вас. Погодите, я вам сейчас воды принесу.
Судя по испепеляющему взгляду, которым она меня наградила,
кое-кто всерьёз пожалел о своей легенде. Ну что ж, будем считать
это маленькой местью за враньё.
Закатав рукава, я сходил с ведром к колодцу. И уже через минуту
Василиса действительно начала помогать Захару с видом
великомученицы. Закатив глаза, она бурчала:
— Ну вот, только этого не хватало. Будто недостаточно меня
сегодня по ухабам потрясло, теперь ещё и в грязи копаться!..
И посмотрела на меня с таким пламенным укором, будто я принудил
её залезть по колено в выгребную яму.
Встретив её возмущение вежливой улыбкой, я перевёл взгляд на
скрюченную фигуру старого слуги, занятого делом, и тяжело вздохнул.
А затем подобрал ещё одну тряпку и молча присоединился к уборке.
Королю, конечно, не пристало горничную изображать, но и жить в
хлеву тоже не с руки.