– Но это неправильно! – возразил Том, лихорадочно озираясь по сторонам. – Мой отец говорит, что настоящий мужчина обязан знать время своей смерти.
– Мой говорил то же самое, – улыбнулся я. – «Иначе он трус и бесхребетный червь».
Том хмыкнул.
– Но куда ты поедешь? Ты просто дурак.
– Наверное, в Европу… Да не косись ты так на меня! – Я дружески хлопнул его по плечу, но Том только отшатнулся.
– Старообрядцы ненавидят нас. Ты же знаешь, они любят смотреть тупые шоу, им больше ничего не надо! Я тут узнал одно слово. Транжиры. Ты знал его?
Я подумал о маме.
– Послушай, Том, всего одна просьба. Ты мне очень поможешь. – Я откашлялся. – Правда ли, что твой отец занимается вопросами недвижимости?
Том ответил не сразу. Он кусал губы, о чем-то сосредоточенно размышляя.
– Да, он служит риелтором.
Прекрасно!
– Мне нужна помощь в продаже дома.
И я изложил свою идею. Мне хотелось продать родительский дом нелегально. С помощью связей Тома. Я предложил ему тридцать процентов от сделки, он долго мялся, но все же согласился. Его по-прежнему смущала моя решимость покинуть Эйорхол. Для него это было потрясением, и, возможно, уже тогда он относился ко мне словно к предателю.
Вечером Том сам подошел ко мне. В нем читалось простодушие, и я был приятно удивлен этим.
– Мой отец не против, – сказал он вполголоса. – Он пообщался с нужными людьми. Все пройдет как по маслу.
Я расплылся в улыбке.
– Завтра жди его человека. У старого фонтана в десять утра. Тебе все объяснят.
– Не знаю, как благодарить тебя, Том.
– Ничего и не нужно. Ты мой друг. – Глаза у него блеснули.
На следующий день я проснулся от мощного раската грома. На улице лил дождь. Город за окном походил на серую акварель, грязную, размытую, словно художник случайно смазал ее рукавом. У меня не было ни малейшего желания вставать. В такие дни хочется понежиться в теплых объятиях одеяла и с кружкой горячего чая разделить постель с книгой.
На часах половина десятого. Пришлось вставать. Я поскорее собрался, накинул на плечи плащ и бодро зашагал к месту встречи, стараясь не обращать внимания на ливень. Серое небо, как клок паутины, серые дома, унылые улицы. Еще более серые и невзрачные зонты наслаивались друг на друга из-за обилия людей на проспектах. Во всем ощущался немой укор. На тропинках парка противно чавкала грязь, но я не замечал этого. В моем кармане лежал билет на теплоход, добытый мной в порту Самшира, и я уже явственно предвкушал, как покину Эйорхол. Все просто. На таможне мое имя пробьют по базе данных и отпустят на все четыре стороны.