В следующий миг я лишился сознания.
Наверное, можно было осуществить задуманное, не заводя себе
миллиард врагов за минуту, да и черт с ним. В конце концов, моё
задание — сбежать с каравана.
И до того как отключиться, я ещё раз приметил того, кто мне
поможет. Но как он тут оказался?
— Давайте, уголовники, заходите реще! — голос Зарубы стал
первым, что я услышал.
Голова нещадно болела, но, судя по всему, в отключке я находился
недолго. На этот раз мои руки оказались свободны, я просто лежал на
спине, слушая нарастающий шум ступающих босых ног. Заруба стоял в
проходе и заводил рабов внутрь, грубо толкая каждого чересчур
медленного бедолагу. Теперь я уже полностью открыл глаза и сел,
слегка мотая головой, пытаясь избавиться от навязчивой боли. Меня
раздели. Точнее переодели, закрепив на торсе рабский жилет. Лишили
привычных джинсов и рубашки, которая сейчас находилась на тощем
корефане Зарубы. Я разозлился, стиснул зубы, но стерпел. Не зря
говорят: месть — это блюдо, которое подают холодным. Не стоит
принимать решения сгоряча.
Мы находились во внутреннем помещении каравана, под основной
наружной площадкой, на одном из нижних уровней. Места здесь было
много, но оно размеренно, с каждым зашедшим рабом,
заканчивалось.
— Да заходите вы быстрее, сейчас вам жратву принесут. Потом сон
— семь часов и снова за работу, — Заруба гоготнул и, не обращая на
меня внимания, вышел и захлопнул дверь. Послышался звук дверного
замка.
Меня поразило то, что рабы не разговаривали. Словно роботы, они
просто уселись на досках и смотрели в одну точку. Правда, человек
пятнадцать сгруппировались и сели в одном из углов каждый на свое
одеяло, которые были только у них. Эти рабы поживее, до меня
доносились обрывки фраз, подсказывающие, что с этими мужиками можно
сварить каши. Тем более один из них, которого я приметил еще тогда,
в трюме, тоже находился в этой компашке. Вот он-то мне и нужен.
Такой злой и волчий взгляд не мог принадлежать рабу — этот человек
всем сердцем желал оказаться на воле.
Я встал и уверенно направился к ним. Но не успел подойти, как
один из них, сидящий в центре, и, видимо, главный, поднял на меня
взгляд:
— Эй ты. Куда это ты идешь, чернь? — голос лидера был вызывающе
груб, что мне сразу не понравилось. Он не выглядел опасно, скорее
надеялся на пару самых жилистых рабов, сидящих по обе стороны от
него. Я не знал местные устои и обычаи, но риска сбросить маску
сейчас не видел. Поэтому рявкнул: