Этот мирный договор стал для Австрии весьма унизительным.
Впрочем, австрияков, конечно, мне жалко не было. Ведь это их
генералы предложили нашему государю Александру тот самый негодный
план битвы, который и привел наши союзнические силы к разгрому. И
именно они после Аустерлица нагло предали союзников по Третьей
коалиции государств, ведущих войну против Франции, когда
австрийский император Франц побежал на поклон к Наполеону уже через
день после сражения. И всю тяжесть предательства Австрии испытала
на себе Россия. Ведь, после решения австрийского императора
заключить сепаратный мир с Наполеоном, Третья антинаполеоновская
коалиция развалилась, а Франция значительно усилилась. Вот только
не помнил я точно, что там по Пресбургскому мирному договору
надлежало сделать с русскими, оказавшимися на территории
Австрии?
Насколько я знал, только в одном Аустерлицком сражении французы
захватили в плен тысячи наших солдат, но, кажется, их всех вернули
России в качестве военнопленных. Или нет? Эти вопросы меня,
естественно, сильно волновали. И я не мог предвидеть, что, на самом
деле, будет с нами дальше, если мы останемся в границах Австрии с
оружием? Разоружат нас насильно? Пленят, чтобы отправить в Россию?
Или же нас просто убьют? От вчерашних союзников, переметнувшихся на
сторону врага, можно ожидать чего угодно.
Получив указания от князя Андрея, поручик Федор Дорохов мчался
на своем поджаром трофейном коне по кличке Гарсон, сопровождаемый
всадниками Степана Коротаева. Тучи разошлись, и зимнее солнце,
приближаясь к зениту, висело в небе, ярко освещая вокруг горный
пейзаж, припорошенный снегом, но почти не грея. Хотя с утра и
наблюдалась оттепель, отчего снег, лежащий в лесу предгорий на
деревьях и в подлеске, все больше превращался в кашу.
И это, разумеется, затрудняло маневрирование. В такую хлябь на
лесные тропинки лучше было и не соваться. А если сунешься туда на
лошади, то быстро продвигаться не сможешь. Придется спешиваться и
идти пешком по размокшей снежной каше. И потому Федор приказывал
всадникам пока придерживаться дороги. Она была каменистой, и
небольшой слой талого снега, который с каждым часом становился все
тоньше, превращаясь в воду, почти не мешал лошадям скакать по ней.
Ведь дорогу строили с умом, так, чтобы талая вода, или же вода
дождевая, стекала с нее, не застаиваясь на поверхности.