— Угу… — мальчишка кивает, удивлённо раскрывая глаза и поднимая
брови. Всё слышится совсем по-другому. Будто телескоп, но для
звуков.
— Ну вот, не страшно же? — больше утвердительно произносит
Арсений и спокойно забирает стетоскоп. — Теперь дай-ка мне
послушать твою грудку и спинку. Только без капризов! — чуть строже
говорит последнее предложение, и тянется к небольшому шкафчику на
колёсиках, что стоит возле кровати. — А ты пока будешь держать
градусник. А то я и так много времени уже потратил. — через
несколько секунд мужчина достаёт термометр и сам помещает его в
подмышку мальчику. — Дыши ротиком глубоко. — Антошка, кажется,
успокаивается, и, не сопротивляясь, стоит рядышком, позволяя
вертеть себя на триста шестьдесят градусов, послушно дыша, как
говорит врач. Мужчина, достав фонарик из нагрудного кармана,
тщательно осматривает горлышко, прощупывает лимфоузлы и вытаскивает
ртутный градусник, разрешив мальчишке одеться. Столбик ртути
останавливается на тридцати семи и семи. Оно и понятно, ведь
ребёнку утром ставили жаропонижающее, так что ещё не вечер. Арсений
записывает всё нужное в медкарту, а мальчишка быстренько ныряет под
одеяло, пока старший не придумал ещё, что посмотреть.
— Дыхание у нас с тобой плохое. Мокроты у тебя очень много. Ты
знаешь что такое бронхит? — решает спросить у того и, подсев на
край кровати, помогает укрыться пледом получше. Ответом на свой
вопрос получает заинтересованный взгляд ребёнка, по глазам которого
явно видно, что он не знает: — Бронхит — это такое плохое
заболевание, когда прямо вот тут, в лёгких, — показывает на свою
грудную клетку, — в самом низу сидит плохая мокрота - это твои
штучки, которые помогают тебе дышать — бронхи, воспалены и выделяют
слизь. Поэтому тебе тяжело дышать и у тебя часто в горлышке
мокрота. — объясняет все мальчику, нежно поглаживая по плечу через
одеяло, видит, как он берётся за воротник своей футболки и
заглядывает под неё, словно стараясь осмотреть свою грудь и найти
там болячку, чем вызывает смешок старшего. Однако вскоре он
продолжает: — Тоша, ты ведь понимаешь, что нам с тобой нужно это
лечить? Иначе тебе будет все хуже и хуже. Мы будем лечиться без
уколов! Ты будешь пить сироп, полоскать горлышко и делать
ингаляции. Это все совсем не страшно. Побудешь хорошим мальчиком? А
я в долгу не останусь и… — задумался ненадолго, ведь нужно чем-то
поощрять ребёнка: — И подарю тебе что-нибудь. Ты ведь хотел? —
ненадолго задумавшись, мальчишка хмурится, но все же нехотя и
тяжело кивает, поджав красные обветренные губы. Про некоторые
анализы, что мальчишке придется сдать, старший пока не говорит.
Все-таки только налаживается контакт, а никаких истерик заранее
выслушивать не хочется. Анализы надо сдать завтра, вот завтра эту
проблему и решит по мере поступления. — Хорошо! Тогда завтра зайду
за тобой. А то, как я понимаю, ты один вряд ли куда пойдешь. —
усмехается старший, и подросток смущенно отводит взгляд, дернув
уголками губ в полуулыбке. «Будто мысли читает!» — проносится у
ребенка в голове. — А сегодня можешь отдыхать в принципе… Только
вечером еще раз тебя осмотрю, и измерим температуру. И может еще
зайду проверить тебя пораньше. Но если температура будет
подниматься, и ты почувствуешь, то уж лучше сразу сообщи мне или
медсестре, чтобы нам с тобой избежать неприятных моментов… —
Арсений прикасается тыльной стороной руки ко лбу мальчика, будто
еще раз для себя проверяя, что все хорошо. Антон тяжело вздыхает и
опускает глаза. Оба понимают, что Антон не скажет. Не скажет ни
Арсению, ни уж тем более какой-то медсестре. Именно поэтому старший
решает заходить к ребенку почаще, хотя бы просто «поговорить».