Невольно усмехнувшись, я машинально погладил пальцами медальон —
миниатюрную металлическую пирамидку с округлыми гранями,
болтающуюся на тонкой цепочке. Всё, что осталось от
действительно родного дома. Простенький артефакт матери,
чудом уцелевший на пепелище. Что бы ты сказала, мама, узнав, где
теперь живёт твой сын? Уверен, несмотря на всю твою
аристократическую гордыню, тебе бы понравилась моя новая семья. Да,
жизнь тут не такая сахарная, как была когда-то…, но отец… новый
отец… старается. Да и не такое уж маленькое жалование у
императорского гвардейца.
Я невольно вздохнул — сегодняшний кошмар напомнил мне, как я
впервые с ним познакомился.
Ровно в тот момент, когда волколак выбил дверь в мою комнату во
сне, в реальности к поместью подоспел отряд императорской гвардии.
Увы, мы были не единственным кланом, который попал под атаку, да и
поместье находилось за городской чертой, так что они успели
едва-едва. Но всё-таки успели. И в момент, когда оборотень услышал
или учуял меня в шкафу, окно брызнуло осколками и мохнатая голова
монстра разлетелась, как арбуз под ударом кузнечного молота.
Неизвестный снайпер прикрывал тут же начавшийся штурм поместья, и
на этот раз бывшие нападающие сами встали на место своих жертв.
Закончилось всё быстро и, скорее всего, кроваво. Саму бойню я не
видел — и, может быть, к лучшему. Мне и без того хватило
впечатлений. Оборотни, обороняясь, подожгли особняк, так что, когда
штурм закончился и гвардейцы торопливо прочесывали дом в поисках
выживших, времени на нормальный спуск уже не оставалось — первый
этаж был объят огнём. Заместитель взвода, серьёзный усатый дядька,
к которому я вышел, услышав его призывные крики, попросту взял меня
на руки и выпрыгнул из окна.
А потом, поняв, что у несчастного пятилетки не осталось ни
единого родственника — усыновил. И, как оказалось, не меня первого,
не меня последнего. Михаил Керенский, сам бывший сирота, не
понаслышке знал, что в приютах редко хорошо живётся. А потому,
когда у него обнаружился магический дар — решил взять одним из
Обетов такую вот необычную обязанность. Не знаю, как он точно её
сформулировал, но теперь, если судьба подкидывает ему ребёнка,
которому одна дорога — в приют, то отец тут же устанавливает над
ним опекунство и старается воспитать и обеспечить ему хорошее
детство. С бумажками проблем нет — в канцелярии полка (да и вообще
все его сослуживцы) о его Обете знают, связи с соответствующими
инстанциями наладили и помогают сделать всё быстро и в лучшем виде.
А ещё за глаза называют «матушкой-гусыней». Я невольно ухмыльнулся.
Благо, карьера гвардейца редко подкидывает такие возможности — он и
так уже сто раз громко жалел о своём необдуманном поступке,
особенно когда нас стало семеро.