- Вот и мой дом, - показал мастер,
когда мы доехали до площади Пьяцца дель Дуомо, на углу Виа де
Серви.
- Не твой Донателло, ты его снимаешь,
- проворчал Альберти, - давно уже тебе говорили, хватит раздавать
деньги, купи уже себе нормальный дом.
- Альберти, я скоро умру, и с собой
не возьму на тот свет ни дом, ни свои творения, ни чего, - спокойно
заметил скульптор, - так что пусть лучше мои ученики и друзья
тратят деньги, которые я зарабатываю, всё что мне нужно для жизни,
у меня есть, а больше и не нужно.
Альберти покачал головой, но
продолжать спор явно происходящий не первый раз при мне не стал,
поскольку мы подъехали к дому и пока вылезали из повозки, на улицу
высыпало до десяти детей разного возраста.
- Учитель вернулся! Учитель! –
радостно закричали они, подбегая к нему.
- Это ещё не все, - проворчал
Альберти, обращаясь ко мне, - столько же внутри. Подбирает себе
всех с улицы.
Донателло с улыбкой на губах, и гладя
каждого из детей по голове прошёл в дом, там и правда обнаружился
ещё десяток, чем-то занятых. Кто убирался, кто таскал глину, кто
месил тесто. Первой мне бросилась на глаза корзина, висящая прямо
посредине комнаты. Один из детей спокойно подошёл к ней наклонил и
взяв оттуда серебряные монеты, пошёл на выход. Никто ему ничего не
сказал, сам же Донателло даже не обратил на это внимание и я,
кажется, понял, о чём только что говорил мне в повозке
Альберти.
- Прошу вас, ваше сиятельство, -
Донателло показал мне пройти за ним и вскоре мы оказались в самой
большой комнате, где были аккуратно выставлены скульптуры из
бронзы, гипса, мрамора, дерева и даже терракота.
- Это я творил для себя, но с
радостью продам, если вам интересно ваше сиятельство, - показал он
на угол комнаты, где было всего три мраморные скульптуры святых и
одно большое бронзовое распятие Христа размером с меня.
Один взгляд на распятие, и я понял,
что как и с творчеством фра Филиппо, передо мной гений. Бронзовое
изваяние было словно живым, настолько качественным и проработанным
было выполнено литьё, казалось, ещё мгновение и Христос вздохнёт,
пошевелившись на кресте.
- Беру всё, - я повернулся к
Донателло, - сколько?
- Если пообещаете не прятать их, а
выставить для всеобщего обозрения, - мягко улыбнулся мастер, - то
отдам за тысячу флоринов.
- Конечно, мастер, - кивнул я, - как
только построю себе дом.