Через пару часов нашлись желающие выпить чаю. Дочери сновали между кухней и гостиной, мужчины, воспользовавшись перерывом, вышли на балкон курить, женщины разговаривали о чем-то своём. Маленький внук понял, что сидеть тихо уже необязательно, слез со стула и начал бродить по комнате. Дед непременно бы придумал, чем его занять, а сейчас на ребёнка никто не обращал внимания, чему тот был немало удивлён.
Наконец все вернулись за стол, а мальчик вдруг закричал: «Мама! Дед!» – и громко заплакал. Всем стало не по себе. Мать поспешила успокоить ребёнка, а он пальчиком показывал на полку в серванте, где стояла любимица деда. Чашка заняла своё привычное место на столе, но малыш уже вскарабкался на пустовавший стул и схватил её. От прикосновения чужих рук, чашка, как живая, вздрогнула, и неловкие детские пальчики разжались. Она ударилась об угол стола, треснула и уже на полу с глухим треском рассыпалась на мелкие осколки.
Подумаешь, разбилась чашка… Но вместе с мальчиком, уже не сдерживаясь, дав волю чувству, рыдали все, словно осознав всю горечь потери.
Люди умирают, посуда бьётся…