Ден виновато молчал, не зная, чем развлечь уставившихся на него гостей. Он закурил снова, и завесил между Максимом и его другом с торчащими, как проволока, дредами плотную завесу дыма. Антон вытолкал из квартиры неизвестную девицу в сапогах на босую ногу и с собачим поводком на шее. Девица сдавленным голосом кричала, что просто зашла забрать стол. Она искала его в комнате, а затем плюнула, выругалась и хлопнула дверью. Антон снова протиснулся на кухню и сел на стул.
– Летом пойдем в поход, в горные перевалы и будем собирать дикий мед, – Ден размахивал дымящейся сигаретой, – сначала акация, потом лаванда, потом вереск. Любишь вереск? Я прочитал книгу про вереск. Там лежит на полу, можешь взять. Такой мед самый поздний, его пчелы берут на зиму. Если забрать – пчелы умрут. Но он очень полезный, помогает от астмы. У меня астма, ты же знаешь, – сказал Ден и потушил сигарету. – А у вас что?
Антонио слушал, поминутно прикрывая рот рукой, будто просил его замолчать. Он бросил взгляд на Максима и подозвал его к себе. Максим проступил на кухню, хорошо, что он был в ботинках, потому что под ногами захрустело стекло и засохшие панцири от креветок.
– Это – Сын рыбы. Он писатель, пишет книги, это псевдоним.
– Я понял, – сказал Ден и протянул Максиму руку с татуировкой на большом пальце. Максим пожал ее, бегло рассмотрел меч и три синие звезды. – Че пишешь?
Антонио достал сложенную вдвое тетрадку из кармана и протянул. Ден отложил тетрадь на диван, запахнул халат и медленно встал. Он повернулся к полкам, которые нависали смешанным грузом над диваном, и стал шарить, сбрасывая все подряд на пол. Он нашел пакет с очками, и стал примерять несколько пар.
– Ден, ты же не носишь очки, – уже умоляя брата прекратить цирк, сказал Антонио.
Ден повернулся в смешной широкой оправе, хотел возразить, но не стал, и молча продолжил примерку. В итоге, напялив женские круглые очки, Ден стал читать. Максим замялся, хотел сесть, но стул, единственный свободный от хлама, был странного зеленого цвета. Он выпрямился и стал смотреть в окно, как часто делал, когда кто-то читал его рукопись. Ден читал вдумчиво, иногда откладывая тетрадку и осматривая сверху до низу всех в комнате. Затем он менял ногу, перекидывая одно волосатое колено за другое, и продолжал.
Антонио щипал ворсинки и болтавшиеся черные нитки с разорванного края джинсов на бедре. Он поправил золотые часы и волосы, ему было не так неловко за ту картину, которая открылась в этой квартире едва знакомым людям. Ему было неприятно, что такие дела стали происходить в его жизни. Еще недавно жить было скучно, а теперь и вовсе невыносимо. Дяди Антонио и отец постоянно ссорились, напиваясь после детских дней рождений в беседке у бассейна, и драли горла о политике и экономике. Антонио так же, как и сестры, вылезал из бассейна и делал вид, что хочет кофе и мороженого в доме, разобрать подарки или попрощаться с кем