то, кто приехал всего на день. Однако дяди требовали, чтобы он присутствовал, а когда начались старшие классы и учеба в институте, заставляли высказываться и судить их. Антонио временами делал вид, что согласен с мнением и просто мок в бассейне, дожидаясь, пока они напьются до смерти, чтобы сказать маме, что пора их разгонять.
– Ты слишком мягкий, – говорил Антонио отцу после политических битв.
– Ну что же поделать, они вынуждают меня соглашаться с этими реформами, они финансисты, а не дипломаты, им легко рассуждать, – оправдывался отец, вытирая посуду на кухне.
– Нет, – злился Антонио, – я не про это. Ты позволяешь им меня мучить и всегда молчишь. Почему мне нельзя уйти, если я не хочу говорить об этой политике!
В следующий раз, на день рождение самого Антонио, отец посмотрел на него в разгар прений и тихо, незаметно для всех, спросил, не хочет ли он потихоньку, пока дядьки отвлеклись и открывали новую бутылку, слинять. Антонио покачал головой и остался до конца. После, когда все разошлись, и они сами закрывали ворота, провожая гостей, отец спросил:
– Ну, вот, это было не сложно, правда? Нужно просто немного потерпеть.
Антонио расплакался и убежал в свою комнату. Там он обрезал коротко ножницами волосы, напился в ванной, попробовал порезать руку ножом, уснул на полу в одежде и обмочился под утро. Антонио очнулся и стал убрать весь бардак, который устроил. Он ползал по полу, среди подарочных оберток с тряпкой, которую сделал из майки и тер пол там, где его вчера вырвало. Он старался отмыть засохшую кровь на раковине в слипшихся срезанных волосах, постирать джинсы, прежде чем отнести их в подвал со стиральными машинами. Он открыл форточки и, стуча зубами, стоял под душем, затем попросил, чтобы Элена его постригла. С тех пор прошло полгода, Антонио давно хотел съездить к брату, просто поговорить, но особо не было повода. С Деном трудно было вести диалог в его нормальном понимании, и он обрадовался случайной возможности увидеться. Больше всего его обрадовала возможность поехать в компании. Места эти он не любил, хотя после дня рождения немного поскромнел и относился проще к беспорядку и грязи.