Я прикрыла веки и положила руку на грудь, а под ней творилось нечто дикое – сердце стучало так, словно готово было сейчас выскочить.
– Василиса, все хорошо? Может воды? – обеспокоенно предложил Емзари Кахович.
– Нет, – ответила я, открывая глаза, и тихо попросила: – Покажите мне результаты анализа.
– Василиса Борисовна... – начал нотариус, но я его перебила:
– Покажите! Я вам не верю! Я пойду в суд!
Пётр Олегович и нотариус переглянулись.
– Ваше право обратиться в суд, – ответил нотариус. – Но я бы вам не советовал. Для всех лучше разделить наследство согласно закону...
– Я не против разделить все так, как полагается. Я просто хочу убедиться, что у моего мужа есть ребёнок!
– Хорошо, – вздохнул нотариус, покосившись на адвоката матери мальчика, тот неуверено кивнул, – мы предоставим вам результаты анализа ДНК... Но, увы, не сегодня.
– Почему? – поинтересовался Емзари.
– Потому что для начала мы хотим получить на это разрешение от матери ребёнка.
– Что за абсурд? – выпалила я. – Дайте мне номер этой самой матери и я сама с ней свяжусь и все узнаю.
– Мать мальчика пожелала, чтобы её имя сохранилось в тайне, – произнес Пётр Олегович.
А я начала истерично смеяться. Минуту, две. Все присутствующие мужчины ждали, когда меня отпустит.
– Она чего-то боится? – поинтересовалась я.
– Да, вы правы, боится, – ответил Пётр, – что вы решите навредить ей и её сыну.
– Каким образом? – рявкнула я так, что Пётр Олегович подпрыгнул на месте.
– У вас есть и деньги и возможности, – в открытую выдал он, не моргнув глазом.
Да, есть. И деньги и возможности. Но я ни разу ими не пользовалась.
– А может она боится того, что её ложь раскроется? – тихо спросила я.
– Василиса Борисовна, – вздохнул нотариус, – поверьте, все с документами в порядке, – он снова, машинально, похлопал ладонью по папке, я невольно на неё посмотрела, подмечая фамилию моего мужа и, соответственно, мою на обложке, – я их тщательно изучил, анализы делали в независимой клинике, которую я сам лично выбрал, и Кирилл, действительно является сыном...
– Так его зовут Кирилл, – ошарашенно прошептала я, а нотариус извинительно посмотрел на Петра Олеговича. Видимо даже имя мальчика называть он не должен был.
Кирилл. Господи...
Так мы с Мишей хотели назвать нашего сына. И назвали. Только ни разу к нему так не обратились. Потому что наш мальчик прожил всего лишь сутки. Как там сказали врачи? Синдром внезапной смерти новорождённого? "Так бывает", – добавили они. Никто не виноват.