Сразу несколько гипотез появились в
голове, но увлекаться ими не спешил. Время для философии еще будет,
а пока мне нужно заняться делом.
Взяв пару рационов, приказал отпереть
медблок и, дождавшись, когда помощник выполнит задачу, вошел в
освещенное помещение.
— Убрать свет.
Комната погрузилась в полумрак.
Горели индикаторы автодока, светились данные на дисплее, отображая
результаты наблюдения за пациентом.
— Разбудить пациента, — приказал,
предварительно зафиксировав ноги джаргарки.
Поле энергии вокруг нее уже
израсходовано, так что стоит проследить, как она будет его
накапливать. Сверху тем временем спустилась механическая рука с
иглой. Укол был проделан в одно мгновение, и машина убрала
манипулятор обратно в темноту под потолком.
Показатели на экране изменились,
будущая пленница очнулась, хотя и не подавала вида. Не будь у меня
аппаратуры, даже не заметил бы, но оборудование не обманешь.
— Доброе утро, — поздоровался я,
бросая на живот пациентки тюбик рациона. — Ешь.
От прикосновения холодного
металлического предмета женщина дернулась и охнула. Я довольно
хмыкнул и повторил.
— Утро.
Изображать спящую и дальше пленница
больше не пыталась, открыла глаза, и первым делом взглянула на
локоть. Автодок залатал повреждения, нарастив искусственную плоть.
В качестве материалов пошла хранящаяся в морге плоть. Конечно, сама
она уже непригодна, но, расщепив ее, можно заделать пару дыр.
Я внимательно следил за выражением
лица пленной, но та к потере конечности отнеслась не так тяжело,
как я. По крайней мере, выражение оставалось таким же
сосредоточенным. Не удивлюсь, если сможет со временем отрастить
новую руку.
— Ешь.
Я вышел на свет и, продемонстрировав,
как открывается тюбик, выдавил немного. Ничего ведь в этом сложного
нет: обезьяна видит, обезьяна повторяет. Говорил я, используя то
язык гра, то услышанные от джаргаров диалекты. Помощник больше не
дублировал меня, так что приходилось полагаться на собственную
память.
Женщина выдоила тюбик до конца и,
отняв его ото рта, с ожиданием уставилась на меня. Протянув руку,
забрал пустой рацион и бросил его в ящик с отходами.
А дальше началась уже изрядно
надоевшая игра в представление. Вот только в отличие от предыдущих
моих собеседников, эта не горела желанием говорить. Впрочем, я не
особо настаивал.