Эту женщину я помнил. Я не знал, что
она мать Евгена, но мне доводилось видеть ее развешивающей белье,
взбивающей масло и занимающейся другими обычными делами. До
вторжения нелюдей.
Но как же она постарела! Годы не
пощадили ее, превратив из живой, энергичной матроны практически в
старуху. Сухую, морщинистую и с выплаканными до прозрачности
глазами. Однако, несмотря ни на что, она не виновата в
предательстве сына. Никто не виноват, кроме него самого.
Воспоминание о поступке Евгена,
бывшего, как мне казалось, моим верным другом и сподвижником во
тьме рудника, больно резануло в груди. Но, скрипнув зубами, я не
стал говорить всей правды. Лишь молча покачал головой. Вот только и
этого хватило женщине, чтобы схватиться за сердце и осесть прямо на
холодную землю.
А следом на меня хлынул целый шквал
вопросов. Люди хотели знать о судьбе мужей, отцов, сыновей,
женихов, дочерей и просто знакомых, которых также, как и меня,
увели в неизвестность после падения последнего защитника города.
Ведь если вернулся я, то…
– Сразу скажу: выжили не все. – я не
стал ходить вокруг да около. – Нам пришлось не легко. Но мы не
забыли того, о чем нас учили отцы и матери. Мы сражались за свою
свободу и обрели ее. Кровью. И силой. Дальний Крутолуг воспитал
достойных детей!
Им нужно было услышать эти слова. И я
их дал им.
– Толля не сдал никого! – выкрикнул
стоявший неподалеку от платформы Балалай. Он вместе с караванщиками
зачищал город и, будучи уже Освоившим, не получил ни единой раны. –
Настоящий герой, достойный вечерних историй!
– Захар тоже ничего. – в свойственной
ему манере поддержал товарища Казан. – Справлялся, в целом.
И вновь по щекам крутолужцев катились
слезы. Но теперь это были слезы гордости за тех, кто не сломался и
сумел найти в себе силы дать отпор нелюдям и с честью пройти
испытание. Они станут достойным примером для следующего поколения
детей. Которые вырастут свободными. Но с вечной памятью о черных
днях любимого города.
– Можете не волноваться о родных и
близких. – добавил я, понимая, что одной сладкой сказки мало. – Они
в надежных руках.
– В чьих?
– Да, в чьих?
– С ними Леуштилат оу Трей Капауло. –
во всеуслышанье объявил я. – Думаю, он уже тоже стал Осознавшим, а
значит…
Я не договорил, потому что увидел,
как изменились лица слушателей. Подростки ничего не
поняли, но им быстро принялись объяснять те, кто еще застал прежние
времена. По толпе поползли шепотки: «Изверг», «Порочный»,
«Оскверненный», «Демонское отродье» и другие не менее «лестные»
прозвища, которыми еще в детстве наградили моего лучшего друга за
его врожденное умение.