Муж ушел и вернулся, когда Дуня помогала мне, уже одетой,
заплетать волосы. Поставил на туалетный столик две жестяных
коробки, довольно увесистых на вид.
— Это чай и кофе. На сегодня я Аглае уже выдал, остальное
прибери себе.
— Хорошо, — кивнула я, продолжая размышлять, что делать с
проклятыми опилками.
Ни одной идеи в голову не лезло, хоть плачь.
— А вот рецепт, — Виктор протянул лист бумаги. — Десять гранов
на прием.
Дай бог памяти, сколько же это в нормальных единицах? Вот всегда
так — всякой ерунды в голове полно, а как что-то нужное…
— Вспомнила! — воскликнула я так громко, что Дуня, подпрыгнув,
едва не вырвала у меня клок волос. — Токсическая доза.
— В самом деле? — поднял бровь Виктор.
— Чуть меньше, возможно, чтобы качественно отравиться, не
хватит, — призналась я. — Но мне бы не хотелось проверять на тебе,
насколько меньше и дойдет ли дело до гемоли… желтухи или
ограничится расстройством желудка.
— Иван Михайлович предупредил про возможное расстройство
желудка. Но…
Я вздохнула, предвидя следующий вопрос.
— Не помню, кто рассказывал про мальчика, наевшегося порошка
синего камня.
Своими глазами читала выписку из истории болезни, но как об этом
расскажешь? В зеркале я видела, как менялось выражение лица мужа.
Он явно не хотел верить мне — в конце концов, доктор куда старше и
авторитетней.
— Иван Михайлович говорит: все есть яд, и все есть
лекарство…
— Важна лишь доза, — закончила за него я.
«Но стоит ли рисковать?» — повисло в воздухе.
— Сращивание костей можно ускорить хорошей едой, — сказала я. —
Это куда приятней, чем лекарства.
— Уговорила, речистая, — усмехнулся Виктор.
Я улыбнулась ему в зеркало.
— Ты готова? — спросил муж.
— Секундочку, барин, — попросила Дуня, закалывая мне последнюю
шпильку в тугой узел из косы на затылке.
— Я бы хотела забежать к Фене, — попросила я. — Успею до
обеда?
— Забежишь после. Я справлялся о ней утром. И Дуня, и Аглая
сказали, что жара не было и Анфиса ни на что не жаловалась. Я
приказал не заставлять ее работать хотя бы несколько дней, пусть
выздоравливает.
Если так, еще час ничего не изменит.
Когда я после обеда пришла в девичью, Феня полусидела на лавке,
подрубая полотенце.
— Аглая велела? — полюбопытствовала я.
— Я сама попросила. Воля ваша, барыня, не привыкла я сложа руки
сидеть. Это ж рехнуться можно от безделья!