– Но в отчете головогрудь не упоминается.
– Кто знает, Вуазне?
Адамбергу позвонил Вейренк, и Вуазне вышел из кабинета, похлопывая себя по животу.
– Я услышал голос Вуазне у тебя в кабинете и прошел мимо. Лучше нам встретиться в другом месте.
– Где?
– Давай снова сходим в “Гарбюр”. Вчера Данглар испортил нам удовольствие.
Эстель, сразу же решил Адамберг. Ее рука на плече коллеги накануне вечером. Вейренк уже так долго один, а его крайняя требовательность к женщинам и их разнообразным качествам заметно снижает возможность выбора. У Адамберга, наоборот, другие проблемы из-за слишком скромных запросов. Эстель, подумал он, Вейренк возвращается туда ради нее, а вовсе не ради капустного супа, пусть даже пиренейского.
Эстель поставила супницу с гарбюром на греющую подставку, чтобы гости могли не торопиться и блюдо не остыло: ведь это были они, Адамберг и Вейренк, особенно Вейренк. Лейтенант как бы невзначай выбрал другое место и уселся лицом к стойке, а не спиной, как накануне вечером.
– Ты же мне говорил, что от укуса паука-отшельника во Франции до сих пор никто не умирал, – сказал Вейренк.
– Это правда. В то время как гадюка убивает от одного до пяти человек в год.
– Это все меняет.
– Ты меня перестал понимать?
– Я этого не говорил. Расскажи мне об этой женщине, которая подарила тебе дохлого паука.
– А мужчины обычно дарят меховые манто. Какая глупость! Представь себе: ты обнимаешь женщину, у которой на спине висят шестьдесят дохлых белок.
– Ты собираешься носить своего паука на спине?
– Луи, он уже лежит тяжким грузом на моих плечах.
– А у меня на голове – шкура леопарда, – заявил Вейренк, проводя рукой по своей густой шевелюре.
Адамберг почувствовал, как нутро у него свело, – так бывало всякий раз, когда Вейренк вспоминал ту историю. Они были мальчишками, там, в горах. Маленького Луи Вейренка четырнадцать раз полоснули ножом по голове. Потом на рубцах выросли волосы – рыжие, такие, которые называют огненными. Это издали бросалось в глаза, поэтому Вейренка никогда не привлекали к слежке. Сегодня вечером под низко висящей лампой в ресторане эти пряди ослепительно сверкали в его темных волосах. Его шевелюра действительно напоминала шкуру леопарда с рисунком наоборот.
– Что сказала тебе эта женщина? – спросил Вейренк.
Адамберг поморщился, откинулся назад и стал раскачиваться на задних ножках стула, положив ладони на стол.