Она кивнула ему в ответ. Затем он взял уже наполненные водой ведра и быстро пошел в сторону ее дома. Не понимая происходящего, она молча последовала за ним, еле поспевая за его широким шагом. Не доходя пару домов до ее дома, Алтынбек поставил ведра, снова напомнил об их договоренности и сказал, что ему нужно уходить. И лишь в конце, отходя от нее, он слегка улыбнулся, затем быстро развернулся и поспешил к главной дороге.
– Мариям… – остановила она его. – Меня зовут Мариям.
– Я знаю. Красивое имя, оно тебе к лицу, – на этот раз улыбка была более широкой, девушка улыбнулась в ответ.
Вернувшись домой, голодный, он поужинал, буквально за раз проглотив все, что так заботливо ему оставила мама на столе, бережно прикрыв марлей. Сон все никак не шел. Взбудораженный мозг рисовал ему картинки минувшего дня. Образ Мариям все никак не уходил перед глазами. Он знал, что запомнит ее улыбку, освещенную неземными красками красивого заката, навсегда, даже если их пути разойдутся в разные стороны.
На утро как обычно, дождавшись пока мама подоит коров и отогнав их с телятами к чабану, он шел к отцу объявить свое решение, он шел навстречу своей судьбе. Отец сидел на топчане, ожидая его прихода, попивая прохладный, свежий и очень вкусный айран. Дильда, увидев сына, наполнила и ему чашу с айраном.
Не удержавшись, сперва глотнув божественный напиток, Алтынбек произнес:
– Я согласен, отец, но… только если девушка тоже не будет против. Мама, у нас есть подарки для сватовства?
Заманбек, не скрывающий своего довольства, дружески похлопал сына по плечу. Его решение он считал справедливым и в душе очень гордился своим сыном.
– У меня давно все готово, балам, – поцеловав сына в лоб, Дильда поднялась. Отложив все обычные утренние дела на потом, она пошла собирать традиционную корзину подарков.
Через два дня в доме собрались самые уважаемые родственники, в основном это были старики, закалённые жизненным опытом и обладавшие житейской мудростью. Мужчины сидели на топчане в ожидании, пока женщины закончат свои приготовления и проверку подарков. К обряду сватовства, тянувшемуся испокон времен, наверное, как и во всех народах, в этом ауле также относились основательно. Любая оплошность, любой недочет могли рассматриваться как проявление неуважения и нанести непоправимый вред только-только зарождающимся отношениям, вплоть до полного разрыва или даже кровной вражды.