И как вы можете говорить этим беженцам начать снова строить свою жизнь, когда они уверены, что повстанцы просто-напросто снова ее разрушат?
Мужчина рассказал мне историю о том, как он потерял руку (от локтя). «Потерявшие конечности – счастливчики. Мы остались живы, но не все – многие умерли от потери крови или инфекции».
Самым молодым инвалидом, с которым я познакомилась, была годовалая девочка. Ей было три месяца, когда ей отрезали руку и изнасиловали ее мать.
Так много людей.
Молодой мужчина, с которым я немного посидела, рассказал мне свою историю. Он был бизнесменом. «Я сплю на полу. У меня недостаточно еды. Я благодарен за то, что остался жив, но я никогда не смогу вернуться домой. Как я снова смогу начать торговать?»
У него был взгляд, который я никогда не смогу забыть: потрясенный, отчаявшийся, травмированный.
Мужчина без кистей рук понимал, что я здесь для того, чтобы попытаться помочь. Меня представили как женщину из Америки, которая находится здесь, чтобы собрать информацию и рассказать в США.
Еще никогда в жизни я так не желала добиться успеха.
Мужчина без кистей протянул руку и улыбнулся мне. Я пожала его запястье.
Мне неловко было находиться среди таких смелых людей.
Ужин в доме УВКБ
Этим вечером на ужин были рыба и салат.
Это было большой роскошью. Я была благодарна, но с трудом могла есть. Я чувствовала себя такой опустошенной.
К нам присоединились личные охранники. Два с половиной часа мы обсуждали проблемы. Каждый рассказывал о тех проектах, которыми занимается, или о важных событиях, свидетелем которых стал.
Обсуждалось очень многое (слишком многое для того, чтобы я смогла это записать), и все было задокументировано сотрудниками УВКБ.
Мужчина из Иордании сказал: «С любовью и толерантностью возможно все».
Это такое прекрасное чувство – сидеть с разными сотрудниками со всего мира: разного возраста, пола, национальности. И все по разным причинам начали работать с УВКБ.
Некоторые сотрудники УВКБ сами когда-то были беженцами.
Они говорили о мальчике, которого я видела в транзитном центре Джуи. Кто-то прокомментировал:
– Мальчик с умиротворенным лицом.
– Может быть, это была не огнестрельная рана.
– Может быть, он очень сильно упал.
Одна женщина сказала: «Он не выкарабкается».
Это не должно было бы удивить меня, но я удивилась.