В эту секунду (до поверхности оставалось совсем немного) его приемное устройство вдруг ожило.
– Не сиропь, Деготь, скачь по-скорому, через минуту стопимся, – услышал Калик гнусавый, какой-то противный голос, жующий концы слов. – И топку гаси, слышь, топку гаси по сигналу, а то все баксы на хрен утекут.
– Я гашу, не толочь, – отозвался другой голос, низкий, как из бочки. – Скажи ребятам, пусть берут дудки, в гости к пресному пойдем.
– Ага, повеселим парнишку, а то закис небось на ледышке, – согласился гнусавый, и оба разразились жуткими звуками, в которых ухо пилота не сразу признало смех.
Сердце Норманна Калика сжалось от ужаса. Дело было не в том, что экипаж чужого корабля разговаривал на бандитском жаргоне, и, стало быть, всякие сомнения относительно их статуса отпадали. Сами их голоса, столь искаженные, что казались взятыми откуда-то из ужастиков – эти голоса напомнили Калику еще одну часть слышанных им историй. В этих историях говорилось о странных людях, обладающих необычными, не присущими человеку свойствами. Например, он слышал о людях, способных долгое время обходиться без кислорода. Видеть в темноте. Выдержать смертельное для нормального человека ускорение. О людях, которые могут думать и двигаться в три раза быстрее, в пять раз быстрее обычного человека. Таких людей называли improved, или сокращенно «пруви», «улучшенные». Их выводили – так слышал Калик – в нескольких подпольных лабораториях, расположенных неизвестно где, возможно, даже в Дальнем космосе. Лаборатории были подпольными, поскольку создание пруви было строго запрещено. И не только создание пруви, но и вообще все опыты в данной области. И Совбез запретил, и научное сообщество осудило. Опыты были запрещены, потому что в ходе биотехнологического перерождения пруви получали новые привлекательные свойства, но при этом теряли человеческий облик, нормальный голос, обычные человеческие чувства. По сути, в них вообще не оставалось ничего человеческого. Из них получались самые жестокие вожаки пиратских шаек; они не щадили никого.
Правда, у пруви имелось свое слабое место: жили они недолго. Официально ничего не было известно, но люди, интересовавшиеся этим вопросом, говорили, что «улучшенные» живут в среднем года три-четыре, после чего внезапно умирают от какого-нибудь недуга, с которым медицина вообще-то научилась успешно бороться: нарушения мозгового кровообращения, или рака, или инфаркта. Эта высокая смертность «улучшенных», их уязвимость также были аргументом для прекращения экспериментов в этой области. Хотя обычные люди, и Калик относился к их числу, смотрели на это дело иначе. Они считали, что быстрой кончине пруви можно только радоваться; походило на то, что сама природа ставила преграду новой породе двуногих хищников.