— Могу и вас нарисовать…
У меня пальцы дрожат и я бы предпочла нырнуть в обморок от страха, но увы. Видимо, первый шок с метаморфозами сестриц я пережила и теперь не видать мне тьмы забвения. Несправедливо. У девиц, которые бессовестно оставили меня наедине с тремя мужчинами, не было на меня гнусных планов, кроме “закопать в лесу” и “нарисуй нас”.
— Неплохо, — рычит Йорг и скидывает шерсть, возвращаясь в человеческий облик.
Я выдыхаю и растекаюсь по креслу в слабости. Конечно, неплохо, я ведь выразила в наброске весь свой ужас от встречи с мохнатым оборотнем. В искусстве важны живые эмоции, а лишь потом уже мастерство.
— Давай-ка, — Фейн выходит из гостиной, — еще настойки плесну.
— Давай, — тихо и жалобно соглашаюсь я.
Матей убирает с коленей доску, листы и отнимает карандаш. Затем заглядывает в глаза, поглаживает по щеке и улыбается:
— Какая смелая девочка.
Йорг прячет портрет в верхний ящик комода, стягивает порванные штаны:
— Ну, теперь ты веришь в оборотней?
— Нет, — тихо отвечаю и кутаюсь в плед. — Мне снится кошмар, и я скоро проснусь.
— Тогда тебе снится очень долгий кошмар, Эва, — Йорг возвращается к креслу с улыбкой и поднимает меня на руки.
Он так легко со мной обращается, словно я ничего не вешу. Словно я кукла из папье-маше.
— Пусть так, — шепчу я, — главное — проснуться.
Усаживается в кресло со мной на руках. Я в его объятиях маленькая и испуганная. Прижав к своей могучей груди, ныряет ладонь под плед и поглаживает по бедру.
— Многие женщины мечтают о таком кошмаре наяву, — его шепот обволакивает теплом.
Матей вручает мне стакан с водой, окрашенной в янтарный цвет. Прячу неловкость за быстрыми глотками, которые отдают терпкой сладостью. Мяты не чувствую.
— Что это? — поднимаю взгляд на Матея и возвращаю ему пустой стакан
— Всего понемногу. Травки всякие, корешки, — отставляет стакан на столик и подозрительно так улыбается. — Это тебя расслабит, Эва.
Тепло. Ноги тяжелеют, и поглаживания Йорга бегут волнами по телу и уходят вниз живота. Целует в шею. Рука поднимается по талии к груди и мягко обхватывает ее. Кровь в венах — жидкий горячий мед, сердцебиение ускоряется, а кожа истончается и плавится под ласками.
Йорг скидывает плед и целует в оголенное плечо, пропуская сосок между пальцев. По позвонкам к копчику бежит искра и растекается между ног сладким и густым желанием. Мышцы между ягодиц расслабляются. Со стоном выдыхаю, и мои губы накрывает жадный рот Йорга.