— Мы расстались месяц назад.
— Ох, девочка! — ахнул батюшка, схватившись за сердце. — Прости меня за бестактный вопрос!
— Ничего страшного, всё хорошо, — я натянула улыбку и перевела тему на семью Михаила Ларионовича.
Старик быстро вошёл в привычное русло разговора и поделился со мной сокровенными историями.
Сюда я захаживала часто. Помогала, потому что когда-то здесь служил мой отец. Да и что же ещё поделаешь? Хоть многие и говорят, что церковники хорошо живут, это не всегда так. Скорее, они даже на свои «жидкие» ресурсы помогают людям, у которых этих ресурсов совсем нет.
Приходя сюда, я всегда отдавала часть заработанных денег на различные нужды. То на восстановление купальни, то на ремонт крыши, на роспись стен и на многое другое в течение нескольких лет.
Зарабатывала я не так уж много, но позволить себе помощь хорошим людям могла. Прежде всего, мне нравилось приходить сюда, потому что тут я отдыхала душой. С Михаилом Ларионовичем я всегда с удовольствием разговаривала. Иногда он знал то, что не знал никто из моей семьи и близкого окружения. Именно ему я исповедовалась, о чём не подозревал даже папа.
Отец всегда считал, что я и Диана, моя сестра, не слишком приближены к церкви. Думал, что я никогда в это не войду. Но вот умер, и я решила продолжить его дело. Конечно, я не собиралась становится матушкой, да и не особо знала о церковных обычаях. Помню только некоторые рассказы папы. И на этом всё.
Однако, хоть как-то участвовать в жизни церкви хотела. А потому делала всё, что было нужно.
Михаил Ларионович провёл меня в широкую и просторную залу с красивыми сводами, расписанными новым художником.
— Какая красота! — ахнула я. — Это тот самый молоденький паренёк сделал?
— Да-да! Он самый!
— Очень красиво!
Я подняла взор к потолку. От стен к верху шла единая картинка. Крылья ангелов переходили в тела и лики святых, а посередине был изображён Иисус. Засмотревшись, я не заметила, как вокруг зашевелились священнослужители. Лишь через несколько минут увидела, что друг отца отошёл от меня, чтобы поговорить с одним из учеников.
Несомненно, я не могла слышать весь разговор, но обрывки до меня всё-таки доносились.
— Живо найти!... — шипел Михаил Ларионович. — …обезумели? …эта книга — достояние… всех народов… ни в коем случае нельзя потерять… Ищите!