Поднимаю с пола платье, осматриваю разорванные швы и сажусь на край дивана. Унизительно. Куда более унизительно, чем если бы случился коитус. Аккуратными и мелкими стежками сшиваю края. Тимур опять присасывается к бутылке.
— Я отказываюсь от сделки, — цежу сквозь зубы.
— Вот завтра это и повторишь, — Рома с щелчком вскрывает банку. — На трезвую голову, хорошенько все обдумав.
— Я все обдумала, — сердито смотрю на него.
— Ничего ты не обдумала, Анечка, — делает глоток газировки и зевает. — Ты взбудоражена.
— Я отказываюсь. Мне не нужны деньги.
— Если это твое твердое и обдуманное нет, то тебе не составит труда его повторить завтра, — флегматично баюкает банку в ладони.
Сцепив зубы, возвращаюсь к платью. Я и завтра откажусь, а хотят групповушки, то пусть зовут Аделину или еще кого-нибудь, у кого хватит смелости. Я не смогу. Я трусливая и слабая идиотка, которая смирилась с участью старой девы и синего чулка.
— Я вызову тебе такси, — Рома опять зевает, чешет лобок и шагает прочь, — и помогу спуститься.
17. Глава 17. Босая и слабая
— Предлагаю Одинцову до дома подкинуть, — Тимур застегивает джинсы и натягивает цветастую футболку, — и в клуб. Или
— Да что-то не тянет, — отвечает Рома.
Я стою у окна и смотрю на ночные огоньки внизу. Как же я высоко, у меня аж голова кружится.
— Может, тогда в картишки? — предлагает Тимур. — Ты, как обычно, просрешь, а я отыграю.
— Да просрал-то один раз, — фыркает Рома. — Выпил лишнего и потерял концентрацию.
Подходит со спины бесшумным хищником, подхватывает на руки:
— Не желаешь составить нам компанию, Анюта? — с улыбкой всматривается в лицо. — Вдруг ты мой талисман удачи?
— Нет, не желаю. Я не одобряю азартные игры.
— Естественно, не одобряешь, — тихо смеется Тимур и размашисто шагает в прихожую, приглаживая волосы. — Ты бы одобрила только вязание.
— Вам бы усидчивости не хватило и внимания.
— А ты умеешь вязать? — Спрашивает Рома, следуя за Тимуром.
— Умею.
— Свяжи мне свитер, — с издевкой улыбается. — Это было бы мило.
— Нет.
— Да ладно тебе, — тихо и бархатно смеется. — Сидела бы долгими вечерами мыслями обо мне и провязывала петлю за петлей. И переживала бы, понравится ли мне твой подарок.
— Это бессмысленный разговор, — отвожу сердитый взгляд
— Я бы оценил глубокий минет, — шипит Тимур, — а не шерстяную тряпку.