— За бантики готов извиниться, — Рома прячет руки в карманы. — Не по-мужски было доводить девочку до слез.
— Я не плакала.
— Плакала, — Тимур усмехается.
Я медленно вдыхаю и выдыхаю. Я бы и сейчас астрами Уварова и Чернова с удовольствием избила, потому что рожи их самодовольные бесят.
— Мне нужны деньги взаймы на ремонт машины, которую разбил мой младший брат, — тихо и медленно проговариваю я.
— Да, мы в курсе, — Рома перекатывается с пяток на носки, — готовы занять на три месяца. После трех месяцев под десять процентов на год.
У меня глаза лезут на лоб. Я за три месяца не смогу отдать сумму, которую можно получить с продажи двушки в Подмосковье.
— Или, — Тимур подтягивается, как сытый кот, — есть вариант долг отработать.
— Каким образом? — сипло спрашиваю я.
— Нам нужна секретарша, — Тимур лениво покачивается в кресле и обнажает ровные белые зубы в недоброй улыбке, — исполнительная, старательная и стрессоустойчивая.
Слышу в его голосе липкую двусмысленность. Рома, присев на край стола, согласно кивает словам друга:
— Нас же двое, Анюта. Справишься?
— Будто у нее есть выбор, — смеется Тимур, и у меня от его смеха спирает грудь страхом. — Ну, Одинцова, юбочку повыше…
Им не секретарша нужна. Они вздумали меня сделать личной потаскушкой на побегушках.
— Вы в своем уме? — сдавленно отвечаю я.
— Тебе деньги нужны, Одинцова? — Тимур поддается в мою сторону и щурится. — И я придерживаюсь мнения, что твоему брату надо нести ответственность за свои проступки, как и твоей маме. Это ее прокол в воспитании.
— Определенно, — соглашается Рома.
— Пусть продает квартиру и покрывает сына, а ты иди, — улыбка Тимура пробирает до самых костей. — Как обычно, гордо вскинув голову, а мы с удовольствием посмотрим на твою крепкую задницу. Я готов за твою попку, Одинцова, в мини хорошо заплатить и никаких, сучка ты высокомерная, денег не жалко, чтобы ты входила в мой кабинет, потупив глазки.
— Да, — Рома ухмыляется, — и с чашечкой кофе. И без бюстгальтера под тоненькой блузкой.
И медленно встаю, а Тимур резко и с шуршанием отрывает из блокнота страничку, на котором что-то пишет. Протягивает листочек мне:
— Время на подумать до десяти вечера, Одинцова. Если согласна, то ждем по этому адресу.
Цепенею под черным взглядом. Рома выхватывает листок из пальцев Тимура, складывает его вчетверо и шагает ко мне. Встает вплотную и с улыбкой, от которой кишки завязываются в узел, просовывает записку в карман моего пиджака.