— Был рад новой встрече, Анюта, — выдыхает в губы. — Ты, как всегда, очаровательна, наша милая отличница.
Отступаю под немигающими взорами, разворачиваюсь и торопливо цокаю прочь. Лишь бы не споткнуться и не упасть, иначе меня разорвут на части два голодных хищника.
4. Глава 4. Отчаяние
— Анечка, — всхлипывает мама, — милая моя. Ты понимаешь, что мы останемся на улице?
Я стою у окна и смотрю во двор, где играют дети. Хорошо, что соседка уехала к родителям и не слышит плач и стенания моей мамы, которая сидит за столом. Так и не притронулась к чашке чая. Хотя какой тут чай.
— Мам, они отказали.
Не буду я ей говорить, что Тимур и Рома сделали мне отвратительное во всех смыслах предложение. Прямо они, конечно, не сказали, что отымеют меня, но прозрачно намекнули.
— Не лги матери, Анна! — шипит мама.
Я удивленно оглядываюсь.
— Я позвонила Тимуру, — цедит она сквозь зубы. — И он сказал, что они сделали тебе выгодное предложение…
— Выгодное предложение от Чернова и Уварова? — шагаю к маме и хмыкаю. — ничего в голове не щелкает? Ма, это уже не школьные хулиганы. Это взрослые мерзавцы, у которых ни стыда, ни совести.
— Мне перед тобой на колени встать? — мама утирает слезы с щек, а глаза полны отчаяния и страха.
Она порывает опуститься на колени, и я хватаю за локти:
— Ма, ты что творишь?!
— Ань, — шепчет она, — ты же старшая в семье. Ты не можешь бросить нас на произвол судьбы.
— Мам…
Если я сейчас из-за гордости и уязвленного эго взбрыкну и оставлю маму с результатом своего воспитания, то я до конца жизни буду вариться в чувстве вины. И я люблю маму, и не хочу, чтобы она столкнулась с жестокой реальностью, в которой она не сможет себе позволить квартиру в аренду. Ей светит комната в общежитии, коммуналке или хрущевке. Она и так живет очень экономно, а после будут они с Андрюшей сидеть на хлебе и воде.
— Ань, я тебя умоляю.
Ведь маме тоже неприятно унижаться. Сначала перед Черновым и Уваровым расстелилась ковриком, теперь перед дочерью готова встать на колени. Обнимаю маму, и она опять громко всхлипывает.
— Ты Андрея к психологу записала.
— Ма, — отстраняюсь и заглядываю в глаза, — так не пойдет. Ты обещала.
— Отведу, солнышко, — хватает за руки и целует пальцы. — Отведу, милая, только не бросай нас.
Я бы хотела, чтобы этой некрасивой и унизительной для меня и мамы ситуации не случилось, но вот я стою, а мои руки целует рыдающая родительница.