Перед пленниками мерно раскачивались две фигуры в черных
балахонах. Они будто находились в трансе или чем-то подобном.
Первый умер так, и не поняв, что произошло. Второй же успел открыть
рот, который я тут же заткнул рукой. Черное лезвие безошибочно
нашло под рясой сердце, и еще один мертвец свалился на холодную
землю.
Монахи заметили меня и взволнованно зашептались. Я жестом велел
им замолчать, обыскал мертвецов и нашел ключ, которым отпер простой
навесной замок.
– Демидка, ты тут? – тихо позвал я.
– Граф? – так тихо ответил мне пораженный скрипучий голос, и из
толпы монахов вышел седой сухенький мужичок.
– Староват ты для сына Евдокии, – криво усмехнулся я.
– А вы все также остры на язык и жестоки, – старик печально
посмотрел на мертвецов в рясах. – Я помолюсь, чтобы всемилостивый
Господь сжалился над их заблудшими душами.
– А за меня, значит, молиться не стал? – судя по всему, передо
мной был тот самый поп, о котором говорил Прохор.
Старик ничего не ответил, лишь поджал тонкие губы.
– Где Демидка? – я еще раз оглядел освобожденных людей – все
преклонных лет, едва ли тот, кого я ищу, один из них.
– Его увели, – сообщил мне один из монахов и указал рукой на
проход, из которого я пришел. – Туда.
– Понял. Пойду поищу его, а вы выбирайтесь отсюда. Только
тихо.
Но не успел я и шагу ступить, как услышал голос священника:
– Одним добрым поступком сотворенного прежде зла не искупишь,
Михаил. Даже спасая, ты все равно проливаешь кровь. Черна твоя
душа. Оттого Господь и не спешит звать ее к себе.
– Тогда при случае скажи ему «спасибо». – Через плечо бросил я.
– Если бы я умер, вас бы никто не спас.
– На все воля Божья, – склонил плешивую голову старик.
Ясно, благодарности я тут не дождусь. Ну и ладно, не за ней
пришел. Священник хотел сказать мне что-то еще, но его прервал
крик:
– Фу! Не хочу! Не буду я дрянь эту вашу глотать!
Я сорвался с места и побежал по коридору. Сразу за развилкой
оказался еще один зал, на дальней стороне которого столпились люди
в черных рясах. Они пытались удержать здоровенного детину. Даже в
полумраке одного взгляда на него мне хватило, чтобы понять: передо
мной тот самый Демидка. Лицом он очень походил на мать, которая,
как выяснилось, не зря беспокоилась за своего сына.
Мой конюх дергался и вырывался, пока лысый тощий мужик с
черными, как смоль, глазами пытался засунуть ему в рот
извивающегося червяка. Молодой толстый парень со стрижкой под
горшок отчаянно брыкался, но даже его богатырских сил не хватало,
чтобы сбросить с себя шестерых человек.