Темнеет. Бредём по какой-то улочке по направлению к отелю и улыбаемся – пока подруга не начинает хмуриться и вчитываться в указатели.
– Ты меня сглазила, – укоряет она, – робот, навигатор – трепло ты, Оля! Вообще не понимаю, где мы.
Город обступает нас каменными стенами, становится тесен в плечах. Фонари тусклы. Магазинчики уже закрыты – но в витринах скалятся бледно подсвеченные чумные маски. Пусто. Веет мистической жутью. Спасения нет.
– Венеция – маленький город, – неуверенно бормочу я, – мы же не можем навсегда потеряться. Да и всякие Бауты померли давно.
– Как знать, – ёжится подруга, – может, и не померли
Мы обе крупно вздрагиваем, когда в переулке раздаются шаги. Но шаги принадлежат не призраку, а современной респектабельной синьоре средних лет. Мы робко останавливаем её и мямлим про пьяцца Рома, а дальше мы как-нибудь сами, уно и дуэ…
Синьора доброжелательно и подробно расписывает путь до дальше сами, а потом внезапно откровенничает, что неделю назад она стала бабушкой: дочка родила внука, он такой крупный и кудрявый, он чудо.
– Жизнь прекрасна, – улыбаюсь я.
– Да, – подтверждает синьора. Слабый фонарный свет нежно акцентируется на её морщинках. У неё замечательные морщинки.
В отеле мы скидываем ботинки, падаем на диванчик, стонем – кто так строит и пропади пропадом каблуки. Включаем телевизор – внутри телевизора Гермиона Грейнджер по-итальянски орёт на Рона Уизли. Это очень смешно. Мы чистим апельсин, наливаем в стаканы вино.
Я открываю ставни. Смотрю вверх. Невероятно, но в прогал между домами просачивается ополовиненная луна. Она похожа на сытое брюхо альбатроса. А длинные волнистые облака похожи на водоросли.
Дель арте.
Жизнь.
Жизнь прекрасна.
Потребовалось посетить участкового терапевта районной поликлиники. Записалась. На восемь сорок восемь утра. Врач Керакасян. Выучила талон наизусть. На всякий случай. В восемь сорок восемь поскреблась в скромную больничную дверцу. Протянула рыхлой, лысеющей пробором, волоокой армянке средних лет выученный талон. Ничего не подозревая.
Армянка между тем нехорошо побагровела и рявкнула
– Вы куда пришли?!
– К вам, – слегка растерялась я, но вспомнила информацию, которую зазубрила и уверенно её озвучила.
– Так я не Керакасян! – закричала терапевтша. – Степанченко заболела! Дежурный врач Степанченко! Я её заменяю! Я до одиннадцати не Керакасян!