– И что
случилось?
– Талант
случился. У всех. Вокруг столько талантливых – хоть пруд пруди. А
контракты получали другие. Те, у кого папа знает нужных людей, или
мама дружит с женой директора. Я смотрела, как девочки с
посредственными голосами и третьесортными дипломами уходят в
большие агентства. И понимала: система не изменится.
– И тогда
возник сын председателя Чона? – Минхо задал вопрос небрежно, будто
спрашивал о погоде.
– Нам было по
двадцать два. Он — наследник империи. Я — никто с красивым голосом.
У меня за спиной — три года несбывшихся надежд. А часы тикали. В
двадцать два я уже старуха по меркам K-pop. Сейчас они берут
шестнадцатилетних школьниц и лепят из них что хотят. – Хесу
посмотрела на свои руки, словно впервые их видела. – Он сразу
расставил точки: я ему — фамилию в паспорте, он мне — студию и
контракты. Честная сделка.
– А
любовь?
– Он любит
меня, – сказала она таким тоном, будто пыталась убедить саму себя.
– Наверное.
* *
*
Бутик-отель
оказался крошечным — два старых здания по обе стороны улочки, такой
узкой, что соседи из противоположных окон могли бы чокнуться
бокалами шампанского, не вставая с постели.
– Я заказал
один номер на двоих, – сказал Минхо, забирая ключи у
консьержа.
Хесу взяла у
него один ключ:
– Два номера.
Напротив друг друга, – она сказала это тихо, но консьерж понимающе
кивнул.
– Муж будет
звонить? – в голосе Минхо мелькнула обида.
– Он всегда
звонит, – ответила Хесу буднично. – И всегда знает, где меня
искать.
– Что, у него
везде камеры?
– Хуже. У него
везде деньги. Любой консьерж с удовольствием доложит сыну
председателя Samsung, в каком номере спит его жена. И с
кем.
– Да брось, –
Минхо попытался обратить всё в шутку. – У него империя на плечах.
Акции, слияния, поглощения. Неужели у будущего наследника Samsung
нет дел поважнее, чем проверять, с кем спит жена?
– Это и есть
самое важное, – Хесу повернулась к нему. – Жена наследника Samsung
должна быть безупречна. Особенно когда его отец решает, кому
передать управление. У такой жены в шкафу нет скелетов. Только
дизайнерские платья.
– Что, он из
тебя Дездемону сделает?
– Если бы, –
она невесело усмехнулась. – Мертвые не мучаются. А он просто
позвонит паре директоров, и мой голос больше никогда не услышат по
телевизору. Ни один продюсер не рискнет работать со мной. Даже в
захудалом караоке в Итэвоне мне откажут. Знаешь, что страшнее
смерти? Жить с голосом, который никому не нужен.